Эмилия испытывала необычное волнение перед предстоящим званым ужином. Во-первых, она впервые выступала в роли хозяйки дома, которая, по известной причине, не могла присутствовать за столом. Это была очень важная и ответственная роль: ведь от того, как был организован ужин, зависел комфорт и настроение гостей, а, следовательно, и репутация дома. Во-вторых, после того, как граф де Монфор покинул имение, гости в нём появлялись крайне редко: кругозор мадам Николь и её племянницы невольно сузился, а отношения с соседями изменились. И теперь, когда Эмилия представляла, что должна провести вечер в обществе четырёх мужчин, её щёки вспыхивали от смущения, а сердце билось чаще и громче. Но, скорее всего, учащённое сердцебиение было вызвано иной причиной. И это было: в-третьих. Мысленно Эмилия уговаривала себя взять в руки, не смущаться и не краснеть в присутствии Филиппа и вместе с тем чувствовала такие угрызения совести, что была готова возненавидеть себя. Филипп де Монфор – законный супруг её тёти, женщины, которая заменила ей мать, и думать о нём, как о мужчине, возбудившем женский интерес, недопустимо и преступно!

В очередной раз подумав о Филиппе, Эмилия сердито одёрнула себя. Чтобы как-то отвлечься от этих мыслей и чем-то занять свои руки, она забрала у Селестена полотенце и принялась сама вытирать коньячные кубки.

Коньяк, который ещё не так давно именовался просто «шарантским вином», становился всё более популярным напитком в среде дворян-гурманов. Легенда гласила, что некий шевалье де ла Круа, уйдя с воинской службы, занялся перегонкой вина. Однажды ему приснился сон: чтобы забрать его душу, дьявол бросил его в кипяток, но безуспешно. Тогда шевалье окунули в кипящую воду во второй раз – и тут бесы завизжали от радости. Де ла Круа, проснувшись, разгадал сон и тотчас применил второе кипячение в изготовлении нового винного напитка, чтобы улучшить его качества после первого кипячения. Затем шевалье разлил полученный напиток в две бочки, одну из которых отправил монахам, а вторую припрятал в подвале для празднования какого-нибудь события. И такое событие произошло, но лишь спустя пятнадцать лет, когда монахи сами посетили де ла Круа. Бочку открыли, и всем на удивление она оказалась неполной: испарение сделало своё дело, и напиток приобрёл новый вкус и цвет. Так произошло рождение коньяка, который позже получил своё название от имени города Коньяк, расположенного на реке Шаранте.

Поскольку этот новый, случайно открытый напиток обладал крепким насыщенным вкусом, употребляли его наполовину разбавленным водой и в очень малых дозах. Коньяк было принято пить из кубков тонкого стекла: чтобы иметь возможность любоваться его тёплым янтарным цветом.

Тщательно вытерев и расставив кубки, Эмилия последним, оценивающим взглядом окинула стол. Ещё раз проверила, всё ли в порядке, чисто ли, и направилась в гостиную. У двери она в нерешительности остановилась, прислушиваясь к оживлённому разговору. Явственно раздался могучий бас викария; по-видимому, мессир Меркадье отпустил какую-то шутку, потому что остальные мужчины засмеялись.

Затем Эмилия услышала, как разговор продолжил другой гость – мессир Вивье Лоррен:

- Это правда, парижанки, особенно те, которые скучают в своих роскошных будуарах, более склонны к любовным авантюрам, нежели провинциалки. Обеспеченным женщинам из знатных семейств остаётся только жить, то есть пользоваться удобствами жизни, устраивать светские приёмы, приглашая на них известных повес, наслаждаться поклонением любовников, вот и всё...