Серые глаза... Белые волосы... Губы... Пальцы... Серебряный голос, как ручей... Прохлада воды... Чудовище. Ингренс. Ингренс. Ингренс.

Щеки продолжали гореть.

Когда в комнату зашли дядя с отцом, я уже ожидала от них проклятий. Но дядя благосклонно улыбался. Он наклонился ко мне.

— Норма шепнула, что наша девочка так впечатлена знакомством с ее сыном, что не может и слова вымолвить. А сынок польщен, вышагивает гордый, будто ему медаль в лоб воткнули. Он-то ожидал делового разговора, а ты... — он заговорил совсем тихо. — У меня с ним дело... Так он обмолвился, что устал от хитроумных невест, которые распускают коготки и за словом в карман не лезут. Сказал, что с тобой почувствовал себя как с семьей. Умная девочка, очень умная. Не ожидал от тебя такой прыти. Горжусь! Наша кровь!

«Умная девочка» расширенными глазами пораженно смотрела на родственников. Внутри я только поражалась факту, насколько могу быть безмозгла и еще кому-то нравиться при этом. Так вот он, путь к сердцу мужчины?

— Спасибо, дядя, — машинально вымолвила я, поднимаясь.

Мы выходили назад в наполненный гостями зал. Как ни старалась, я не могла сфокусироваться ни на одном лице, все они рекой текли мимо, а я без всякого притворства беспомощно цеплялась за локоть отца.

— Теперь можем улетать. Мы уже обсудили несколько пунктов договора, они виду не показали, но чую, на крючке, — шепнул отец и поцеловал меня в лоб так ласково, будто я — маленькая девочка.

— Действуй в том же духе, Кларисса, — подтвердил Драннис с другой стороны. — Только не демонстрируй своих... особенностей. Тебе всего ничего осталось дожать его.

«Особенностей...»

Я машинально проверила, не сползли ли когти, будь они неладны. Но они держались — и, пожалуй, лучше меня.

— А король? — единственное, что я спросила. Единственное, что могла спросить. Я оглядывалась, ища в разноцветной толпе белые одежды.

Дядя скривился.

— Всполошил всех и улетел. Он не просто так внезапно прилетал, что-то задумал, точно. С западными семьями у него не ладится, думаю, хозяев хотел при...

— Драннис! Клари сейчас не до политики, — напомнил отец.

Продолжая разговаривать, мы вышли на улицу. Уже стемнело. Пурга мела с такой яростью, что огромный двор бессильно тонул в ее белой злобе. Очень хорошо — никто не увидит, как мы улетаем. Точнее, никто не увидит, как улетаю я...

— А! — дядя, готовый говорить о политике круглосуточно, очнулся и с трудом вернулся в «жениховское» русло. — Да-да... Ох, оторва! Идеальную выбрала стратегию, надавила, куда надо! Всё-всё. Со своими древними советами не лезу! Полагаюсь на твое женское чутье, пле.

Он называл меня «пле» с детства, по-военному сокращая неудобное «племянница» до короткого как выстрел «пле».

— Спасибо, дядя... — в очередной раз повторила я, только имитируя наличие разума, но Драннис, кажется, не заметил, что я произнесла ту же фразу как минимум в шестой раз.

Сама я сейчас не могла положиться сейчас ни на чутье, ни на иную свою часть. Разве что... веки. Если их закрыть, появлялся Ингренс и, нежно улыбаясь, называл меня по имени.

Ветер завывал все злее, дергая меня за волосы. Когда мы отошли от освещенного замка на достаточное расстояние, дядя обратился в огромного золотистого ящера, который махнул крыльями, оттолкнулся от ледяной корки и взлетел в пургу. В тот же миг обратился и папа. Я покорно стояла на земле.

Отец взлетел вслед за дядей, набрал скорость, а затем спикировал вниз, подхватывая меня на лету. Мы направлялись домой.

Лежа в горячей лапе отца, я закрыла глаза.