Скомканная простыня лезла под руки, впивалась складками в бока, а плавающая в воздухе пыль противно щекотала лицо. Стоило прикрыть глаза на пару секунд, как тут же начинало казаться, что это вовсе не пыль, а туман. Снова, как в недавнем сне, подкрался, окутал и вот-вот выпустит из своей завесы нечто невообразимое. В довершение ко всему в тугой ночной тишине стали мерещиться какие-то шорохи, отчего сон испарился окончательно.

Костя перевернулся на спину и, почёсывая нос, таращился в потолок. В голове яростно роились мысли о предстоящем отъезде и очередной «новой жизни». Уже второй за этот год.

«А что же школа?! Опять менять?! Хоть бы остаться в Испании. Хоть бы не новая страна, не новый язык. Ухмылки, насмешки. Учёба днями и ночами напролёт, чтобы всё равно быть последним в классе. Белая ворона. Нелегко быть белой вороной».

Костя вдруг понял, что местная школа – со всеми её минусами, с сеньором Лопесом и Хорхе – всё же успела стать какой-то родной. А как же Мария? Получалось, что они больше никогда не увидятся? Мария… А ведь он так и не узнал…

«Хочешь знать, нравишься ли девочке – спроси её сам».

Костя резко сел в кровати. Кем бы ни был тот инструктор – другом или врагом, – но совет он дал правильный. Давно стоило поговорить с Марией.

«И ещё не поздно. Прямо сейчас. Перед отъездом».

Внезапная смелая мысль так захватила, зачаровала, что Костя тут же вскочил с постели и принялся торопливо натягивать джинсы. Сдерживая бешеное биение сердца, старался делать всё как можно тише, чтобы не разбудить родителей.

«И плевать, что ночь. Будь что будет! Чёрт! А если отец опять примчится с битой? Нет, он прибежит только на шум. А если не шуметь, то максимум заглянет потихоньку посмотреть, всё ли в порядке. Ну, и что увидит? Пустую кровать?»

Костя окинул взглядом комнату и не придумал ничего лучше, как сунуть в постель две сумки с вещами. Получилось не очень – плосковато, будто одеяло наполовину раздавило того, кто под ним лежал. Чуть поразмыслив, Костя пристроил поверх сумки пухлую бутыль газировки. Так вышло правдоподобней.

Он надел куртку, обулся в кроссовки и на цыпочках подкрался к двери. Хотел уже выскользнуть в коридор, как вдруг замер, прислушиваясь.

«Шаги или почудилось? Нет, точно шаги. Тихие, осторожные, мягкие. Отец так ходить не умеет. Значит, мама. Тоже не спится?»

Звуки шагов, едва слышные, прозвучали прямо под дверью и затухли, кажется, в родительской спальне. Похоже, это и правда была мама – наверняка вставала глянуть, как там Кике в вольере. Едва Костя об этом подумал, как услышал два глухих хлопка. Странные, инородные звуки буквально продырявили тишину. Словно теннисный мячик дважды ударился о стену, только как-то странно, с присвистом.

Затем шаги снова приблизились, и дверь в комнату начала открываться. Медленно, аккуратно, бесшумно. Костя, действуя в большей степени рефлекторно, интуитивно, отпрянул в сторону и затаился между дверью и шкафом.

Первым в появившуюся щель проскользнул пистолет с глушителем, крепко зажатый в маленькой жилистой руке. Настолько крепко, будто являлся её логическим продолжением. Указательный палец несколько раз нажал на спусковой крючок. Выстрелы вышли сдавленными, глухими, словно теннисный мячик трижды ударился о стену, только с присвистом. Костя еле успел прикрытьл рот рукой, блокируя удивлённый вздох.

В воздухе медленно закружился пух из простреленного одеяла, а в комнату тем временем осторожно проскользнул незнакомый человек. Мягко, бесшумно, будто змея вползла. Да и не человек, а скорее человечек. Щуплый, низкорослый, с пышной бородой и колпаком на голове, он походил на тощего садового гнома. Держа двумя руками пистолет наизготовку, уставился на кровать и застыл как бы в нерешительности. Словно и ближе подходить не хотел, но и уйти что-то не давало. Может, звук, с которым пули прошили постель, вышел не таким, как человечек ожидал. Или же его смутило, что возле кровати не стояли…