Часы пробили полночь торжественно, многозначительно, будто не новый день огласили, а целый Новый год. Родители наконец ушли спать, и Костя, крадучись, словно вор, прошмыгнул из своей комнаты в туалет. А оттуда спустился на кухню, где выудил из шкафа пакет чипсов, из холодильника – здоровенную бутыль колы, и с этим добром юркнул обратно в комнату, словно грызун в нору.

Напившись-наевшись, Костя заметно подобрел и отправился спать уже почти без злости на родителей. Едва прикрыл глаза, как сразу провалился в сон. Яркий, солнечный сон, в котором увидел записку с вопросом «Погуляем после географии?».

Почерк принадлежал Марии, и сердце бешено заколотилось. Костя схватил ручку, чтобы написать в ответ «конечно», «обязательно», «ну, если хочешь», «я тебя люблю» или что-то в таком духе, и тут пробили часы. Всего один раз, но этого хватило, чтобы разрушить идиллию.

Сон рассыпался, и Костя мысленно выругался. А потом злорадно подумал, что вряд ли отец потащит антикварную махину с собой. Ведь в машину войдут либо часы, либо все остальные вещи. Вот так – просто профукал деньги на бесполезную фигню.

В этот раз Костя даже не запомнил, как закрыл глаза. Возможно, уснул прямо с открытыми, а проснулся, когда часы пробили дважды.

«Мама не удивилась, – пронеслось вдруг в голове. – Она пожалела Кике, но совсем не удивилась, когда отец сказал собираться. Значит, она в курсе происходящего. В курсе всего».

Костя стал прикидывать, как лучше что-то выведать у мамы. Схитрить? Разжалобить? Или просто задать честный вопрос, надеясь на честный ответ?

«Ложь – извилистая тропа, а правда – прямой путь».

Сперва Костя не понял, откуда вынырнула эта мудрёная фраза, а потом вспомнил и покачал головой. Загадка, почему отец так испугался того инструктора. Неужели эти «я знаю всё» и «нос вемос» имели какой-то опасный подтекст, несли угрозу?

А ещё сказал, что солнце яркое с непривычки. Может, он тоже прилетел из Москвы? Из прошлой жизни, от которой Косте с родителями пришлось бежать. Всего десять месяцев назад, но с тех пор словно вечность прошла.

Костя вздохнул и повернулся на другой бок – лицом к окну. Там за стеклом, между прутьев решётки висела густая белая пелена тумана, и чудилось в ней что-то зловещее, неотвратимое. Будто нечто чужеродное, неведомое притаилось внутри и теперь незримо набирало силу, подкрадываясь ближе.

Прямо сквозь стекло туман, словно призрак, незаметно сочился в комнату, мягко окутывая всё внутри. Вначале поглотил письменный стол, потом шкаф и полки с книгами, пока наконец не подобрался к кровати. Сквозь плотную белую дымку почудился чей-то шёпот, и в ту же секунду набатом забили часы.

Костя проснулся, коротко вскрикнув. Дёрнулся в постели, закрутил головой по сторонам. Из коридора донеслись торопливые шаги, и в комнату ворвался Игорь.

– Что?! – он щёлкнул выключателем.

– Да ничего, просто приснилось. Пап, погаси свет, – пробубнил Костя. Сонно морщась, заметил в руках отца бейсбольную биту. – Завтра. Завтра поиграем.

Тот шутку явно не оценил. Молча опустил биту, выключил свет и вышел из комнаты. В проёме на секунду застыла напряжённая, не по возрасту сгорбленная спина. Дверь остановилась, чуть-чуть не закрывшись до конца, и в узкую щель донеслось:

– Сынок, я всё решу. Обещаю.

После этого ручка торопливо щёлкнула, будто отец устыдился внезапной откровенности и ретировался, желая скорее отдалиться от своих слов, а Костя тяжело рухнул на подушку. Принялся вертеться с боку на бок, раздражённо пыхтя и стараясь устроиться удобнее.