Но жизнь-злодейка так извернулась, что вышвырнула юную Зосю на Таможенную и заставила зарабатывать своим телом на лекарство для тяжело больной матери.

Зойка рассказывала эту байку так часто, что уже и сама начинала в нее верить, забывая о том, с каким нетерпением ждала, когда же «подохнет эта чертова алкашка», её мать.

Зося прихлюпывала носом, а девахи сочувственно кивали головами, жалея хитрую бандершу.

После полудня Зося будила своих «девочек»:

- Курочки мои, пора вставать! Пани Зося вам уже перекусить приготовила. Быстренько покушали и пора на «работу»!

Девицы, продрав глаза, усаживались за стол, уныло жевали то, что им «подали», испивали бурду, которую Зоя гордо именовала «кофийком», раскрашивали поярче, еще припухшие со сна, лица, начинали одеваться.

- Ну всё, путаночки мои, пора на выход! – Зося лицемерно крестила каждую (а что?! Мы, поляки, народ верующий, богобоязненный), желала «удачной ночки» и закрывала на девицами дверь.

Своих шлюшек Зося гордо именовала «путанами», при каждом удобном случае говорила, что «профессия» эта «ничем не хуже других», не забывала упомянуть ни о гейшах, ни о гетерах, которых очень даже уважали в давние времена в дальних странах.

И как последний аргумент, звучала фраза: «Мы же не воруем! Не грабим! Каждый в этом мире зарабатывает на жизнь, как умеет»!

Шлюшки, благословленные и одобренные мудрой пани Зосей, отправлялись на промысел.

Конечно, ни о какой гигиене или контрацепции не было речи.

Сплюнув на землю остатки секса орального, или подтерев грязной тряпицей «рабочее место» после секса традиционного, девица устремлялась на поиски нового клиента.

Для «особо требовательных» в сумочке всегда, про запас, лежало «изделие № 3» (?).

Но качество этих изделии было таково, что часто, вдохновленный и расходившийся не на шутку «клиент», заканчивал «процесс» в разорвавшемся в самый неподходящий момент «изделии». Этот казус иногда приводил к тому, что девица беременела.

Обычно, «мудрая» Зося успевала подсуетиться и отвести «несчастную» к знакомому «коновалу» на чистку, после которой, как закономерный финал, женщина оставалась бесплодной.

Этот факт принимался со вздохом облегчения.

Ну подумайте сами, на кой путане какие-то дети?

Но в этот раз что-то пошло не так.

Одна из «новеньких» не стала жаловаться Зосе, едва заметила наступление беременности, а когда до бандерши дошло, что с девкой «приключилась беда», та уже была на пятом месяце.

Путаночка была «работящая», до последних дней беременности от клиентов отбою не было, и Зося смотрела сквозь пальцы на растущий живот своей подопечной.

Единственное - поставила непременным условием: ребенка оставить в роддоме! Нет в Зосиной квартире для него места.

В роддоме Лариса и познакомилась с этой девицей.

Познакомилась, разговорилась. Обе разоткровенничались, рассказывая о себе друг другу.

И Лариса загорелась идей стать такой же, как ее новоявленная подружка.

(А что такого? Все равно её судьба предопределена. Так пусть хоть секс будет с нормальными мужиками, да еще и за деньги, а не с упоротым точком, который хорошо, если только морду потом набьет, а ведь может и прирезать!)

Подружка рассказала Ларисе, как «привести себя в порядок» после родов, пообещала «похлопотать» за неё перед доброй и умной пани Зосей, и, написав отказную от ребенка, через неделю покинула родом.

Через месяц Лариска решила навестить квартиру на Польском спуске.

Пани Зося встретила свою будущую «дойную корову» с распростертыми объятиями.

Пообещала и коечку в комнате, где живут «её девочки», и «подсказать что и как» в первое время.