- Ага. Кляп мешает. Ну, так это мы сейчас. Это мы мигом, - Лариска выдернула кляп изо рта Зоси, едва не разорвав ей губу.

- Развяжи, - прохрипела Зося.

- Развяжу. Конечно, развяжу. Сразу после того, как ты, старая кошелка, расскажешь, что здесь произошло и куда подевались девки.

Запинаясь и заикаясь, Зося начала рассказывать, что поздно вечером в квартиру ворвались три жлоба, избили и ограбили ее, несчастную, привязали к стулу, заткнули рот.

Ограбили и смылись, увезя с собою «девочек».

Так и просидела она, привязанная, радуясь, что хоть Лариска ушла вечером на «работу», ожидая, когда вернется её «любимая девочка» и освободит несчастную, выплакавшую все глаза за эту страшную ночь, пани Зосю.

Лариска слушала внимательно, не перебивая, но что-то в этом рассказе ей ох как не нравилось. Судя по разгрому в квартире, грохот должен был стоять такой, что обязательно привлек бы внимание кого-то из соседей.

Конечно, живя в столь специфическом доме, соседи не вмешивались в дела друг друга.

Но не в подобном случае.

Лариска хорошо помнила, как в одну из квартир, хозяйка которой промышляла мелкой фарцой, однажды ночью, вломились обдолбленые торчки в поисках легкой наживы.

Помнила и о том, как услышавшие крики и грохот, соседи не просто примчали на выручку, а умудрились связать еле стоявших на ногах «грабителей», а уже потом вызвали милицию, получив за это благодарность от стажей порядка, которым ничего и делать-то было не нужно – только погрузить в милицейский бобик преступников и поставить галочку в отчете о раскрытом по горячим следам, грабеже.

Так почему же в эту ночь никто не только не поспешил на помощь, а даже не позвонил в участок, обеспечивавший «крышу» всему дому?

Что-то тут было не то. Темнила пани Зося. Чего-то недоговаривала.

Или вовсе рассказала Лариске, считая её за дурочку, совсем не то, что случилось ночью.

А дурочкой Лариска уже давно не была.

Иногда, разомлевший от жарких и умелых ласк её «бесплатный клиент», выпив пару рюмок водочки, начинал «поучать» молодую путану, рассказывая, свидетелем каких случаев с доверчивыми девицами ему довелось стать, как избежать подобного, чего не стоит делать никогда и ни в коем случае, какими бы сумами тебя не прельщали.

Лариска слушала, мотала на ус, благодарила за «науку».

В одну из таких ночей, рассиропленый мент, дал ей номер своего домашнего телефона. Проспавшись и протрезвев на следующее утро, он тут же пожалел об опрометчивом поступке.

Но номер был дан, ему только и оставалось, что в одну из следующих встреч приказать Лариске звонить только в случае если речь будет идти о жизни и смерти.

Лариска оказанным доверием не злоупотребляла настолько, что до сегодняшнего утра не позвонила ни разу.

Для Лариски лишиться денег, которые она собрала за семь лет «тяжких трудов» на Таможенной, как раз и был «вопрос жизни и смерти».

Она набрала номер, который запечатлелся в её мозгу навсегда.

Недовольно бурчащий что-то под нос мент, подтягивая на ходу трусы, плелся в прихожую, где уже несколько минут разрывался телефон.

Он удивился, услышав голос Лариски, которая что-то сбивчиво ему рассказывала.

К путаночке этой, сбежавшей из Палермо, он, в принципе, относился неплохо.

Деваха была «работящая и безотказная», все прихоти исполняла старательно и, разинув рот, слушала его, когда хотелось поболтать «между делом».

Ну а то, что на жизнь решила зарабатывать таким способом – это не его проблема, своих двух дочек дай Бог воспитать.

- Сиди дома. Сейчас приеду.

- А Зосю развязать или как?

Мент ухмыльнулся, вспомнив гонористую пани Зосю, которая когда-то чем-то ему не угодила: