И «пользовали» шлюшку всем скопом до самого утра, а иногда и несколько дней.

Когда надоедала, выпроваживали, даже не скрывая места, в которое привозили.

А зачем? Что она, блядюшка, докажет? Кому пожалуется? Кому она нужна?

И ползла еле живая «путана» на квартиру к «мамке», и отлёживалась пару дней, отсыпалась и выплакивала свою «горькую долю», и выслушивала наставления подруг и бандерши, как обезопасить себя от подобных казусов.

А потом – снова на Таможеную, снова «на работу», до очередного раза, когда, польстившись на предложенную суму, снова сядет в машину к очередному упырю.

Об абортах и венерических болезнях, вечных спутниках «профессии» и думать не хотелось.

В общем, устала Лариска от всего этого.

А вот роль, которую играла в этом «бизнесе» пани Зося, ей очень даже нравилась.

Она сама, с преогромным удовольствием, заделалась бы бандершей.

Но для этого нужна квартира.

И не какая-нибудь. Не на окраине города. А поближе к Таможенной. Чтобы рядом с «местом работы».

У Лариски был «постоянный клиент», которого она обслуживала давно и не брала с него ни копейки.

Работал он в местном РОВД на должности невысокой, но позволяющей ему и брать дань с «подопечных» бандерш, о бизнесе которых он был осведомлен, и пользоваться услугами путан, до которых, в силу особенностей психики, был необычайно охоч.

Именно он, выслушав однажды, разоткровенничавшуюся незнамо с какого перепугу, Лариску, посоветовал ей копить деньги на квартирку, пообещав и посодействовать в приобретении, и обеспечить «крышу».

Лариска начала копить.

Она давала матери на содержание дочки сумы мизерные, лишь бы только не уморить голодом. Остальные деньги складывала купюра к купюре и прятала на полке в шкафу, где хранился её немудреный гардеробчик: несколько комплектов «сменной робы», чтобы было, во что переодеться для выхода на «работу», да пара - тройка «приличных» вещей, чтобы было в чем выйти в город в свободное время да съездить в Палермо, проведать родных.

Вымокнув и замерзнув под усиливающимся с каждой минутой дождем, так и не дождавшись в эту ночь ни одного клиента, Лариска засобиралась «домой», думая по дороге о том, что денег ей осталось подкопить совсем чуть-чуть и можно будет «помахать ручкой» пани Зосе, которая год от года становилась все жаднее и требовала «за постой» совсем уж немыслимые сумы.

Едва войдя в квартиру, Лариска поняла - что-то случилось.

Что-то страшное и нехорошее.

Везде были разбросаны вывернутые из шкафов вещи. На полу валялись осколки разбитой посуды. Сорванная с петель дверца шкафа и перевернутые стулья довершали картину.

Посреди комнаты сидела с кляпом во рту привязанная к стулу бельевой веревкой пани Зося.

Едва взглянув в сторону бандерши, испугано вращавшей глазами и что-то пытавшейся мычать сквозь кляп во рту, Лариска рванула в комнату, где жила вместе с «девочками».

В комнате никого не было, лишь только распотрошенные полки шкафа и сброшенные на пол матрацы свидетельствовали о том, что и эту «обитель путан» не обошли вниманием ночные визитеры.

Увидев свою полку, Лариска поняла, что пакета с деньгами там нет. Как утренняя дымка таяла мечта о своей квартирке и карьере бандерши. Злые соленые слезы побежали по замерзшим щекам.

Но плакать не было ни времени, ни смысла. Лариска вытерла глаза, высморкала предательски хлюпавший нос и отправилась в комнату пани Зоси.

Подняла один из стульев.

Поставила напротив бандерши.

Села.

- И что же здесь произошло? – спросила, не подумав освобождать бандершу.

Зося вращала глазами и продолжала мычать.