Он ненавязчиво, чтобы, не дай бог, не вызвать нездорового ажиотажа, опросил всех, кого можно было опросить. Большинство сходилось на том, что видели Ваську в самых разных местах вплоть до шести вечера. Портье Сергей, который дежурил вчера, вспомнил, что еще утром Васька взял у него ключ от «Каменного мешка» («И так и не вернул, сволочь, а это уже почти должностное преступление»). Сергей сменился в полночь, и на вахту заступил Иван. А вчера утром Васька приходил с каким-то мальчиком, кажется, племянником Ахмета…

Звягинцев отправился в гостиницу, к Ивану. Собственно, с Иваном уже можно было не говорить, когда он неожиданно увидел то, что совершенно не рассчитывал увидеть.

Ключ от «Каменного мешка», мирно висящий на своем месте.

Звягинцев хорошо знал этот ключ: несколько раз Васька таскал его в «Каменный мешок», чтобы хотя бы попытаться подобрать Звягинцеву снаряжение («Стыдно, Палыч, жить в горах и даже не иметь понятия о том, что такое лыжи!»). Но ничего из этой затеи не вышло.

Звягинцев не спускал глаз с ключа: педант Серый сказал ему, что ключ Васька не вернул, хотя портье дежурил до полуночи. Из «Розы ветров» вышли вчера только две машины: грузовичок «Газель» и джип кого-то из постояльцев. Но обе они покинули базу до восьми вечера.

Конечно, можно предположить, что Васька решил спуститься к «Приюту орла» – большому курорту, расположенному несколько ниже «Розы ветров». Оттуда даже ходил рейсовый автобус. Но это вообще выглядело самоубийством: ночью, на лыжах, в полной темноте…

Ни «Газель», ни джип еще не вернулись. Но если все-таки Васька и уехал на них, то кто повесил ключ от «Каменного мешка» на свое место?..

«Это старость, – подумал Звягинцев, – самая настоящая старость. Мерещится черт знает что и абсолютно на пустом месте: болезненная мнительность, какие-то странные фобии. Или это вылезает подсознание, оскорбленное и ушибленное многолетней работой в милиции? Или все те мелкие делишки, которые ты вел всю жизнь, теперь мстят тебе, вгрызаясь беззубым ртом в подсознание?

Кой черт, Пал Палыч Звягинцев, ты же никогда не был аналитиком, лавры всех этих умников в следственных кабинетах и хлыщей, прикуривающих свои сигареты от зажигалок жертв преступлений…

Нужно провериться у психиатра».

Но для того, чтобы провериться у психиатра, нужно было спуститься вниз, в большую жизнь. В ту жизнь, которая забрала у него единственного сына. А этого Звягинцев не хотел категорически.

А пока нужно найти этого самого Казбека, племянника любвеобильного черкеса. И Звягинцев отправился к бугельному подъемнику, ведущему на спуск для новичков. У подъемника в соломенном кресле-качалке и такой же соломенной шляпе сидел Арик Штиллер.

Арик Штиллер был достопримечательностью «Розы ветров». В прошлом году, в межсезонье, Арику исполнилось восемьдесят лет. Скромный юбилей отметили в узком кругу приближенных. Для этого Арика вместе с его качалкой перенесли в банкетный зал ресторана, где ему были преподнесены дорогие горнолыжные очки и торт, довольно точно воспроизводящий ландшафт у «Розы ветров». При этом взбитые сливки имитировали снег, а сам комплекс зданий достойно представляли медовые коврижки. Про тишайшего немца Арика ходили легенды. Поговаривали, что в войну он был егерем знаменитой дивизии «Эдельвейс», отличным горнолыжником и снайпером, снял не один десяток зазевавшихся русских солдатиков, и сам Геринг наградил его Железным крестом за храбрость. Но с Кавказа вместе с «Эдельвейсом» почему-то не ушел, остался здесь и прожил десяток лет на ледниках. А потом прибился к одной из турбаз. В самом конце его длинного пути маячила «Роза ветров», где он и собирался умереть. И даже место себе присмотрел – в распадке, недалеко от гостиницы.