– Чем вы занимаетесь, Ольга? – как ни в чем не бывало спросил Иона.

Хороший вопрос.

Дочь своего отца, жена своего мужа, пользователь компьютера, свободный английский, испанский и французский со словарем. Два раза в месяц «Сатирикон» (ее любимый театр), раз в месяц – Ленком (любимый театр Марка, банальнее не придумаешь). Есть еще, конечно, Сесар Вальехо…

– Вы знаете, кто такой Сесар Вальехо?

– Понятия не имею. – На лице Ионы застыло напряженное внимание.

– Это перуанский поэт. Я сейчас его перевожу.

– Так вы переводчица. – Он посмотрел на нее со скептическим интересом.

– В некотором роде.

В некотором роде – точно сказано. Если учесть, что она уже просрочила сдачу переводов для «Иностранной литературы». И еще неизвестно, сколько будет копаться. Вальехо так не похож на нее – и на Марка он тоже не похож.

Он похож на Иону, вдруг отчетливо подумала Ольга. Та же обледеневшая ярость во взгляде, та же обледеневшая ярость в словах.

– Ну? – Иона посмотрел на Ольгу с поощрением.

«Сейчас я прочту ему пару подстрочников, – подумала Ольга, – спрячусь за широкую спину перуанца, – и танец к тому времени кончится, и вернется Марк, и все станет на свои места».

– Хотите, я вам что-нибудь почитаю из Вальехо? – с надеждой спросила Ольга.

– Нет, как-нибудь в другой раз.

– Иона! – Голос, раздавшийся над их столиком, был так громок, что Ольга даже вздрогнула.

Рядом со столиком стоял парень лет тридцати в расстегнутой куртке: бородатое загорелое лицо, раздувающиеся ноздри, угольно-черные брови.

– Познакомьтесь, Ольга, это Влад, мой коллега, горноспасатель…

Если бы здесь сейчас была Инка, она бы отпустила какую-нибудь плоскую шутку в духе Чиччолины[7]: «Горноспасатель звучит почти как порнописатель. Как вы относитесь к порно, голубчик?»

Влад бросил быстрый взгляд на Ольгу и равнодушно кивнул.

– Слушай, Иона, где этот хрен Васька?

– Понятия не имею. Как собаки, не загнал?

– В том-то и дело! Джек поранил лапу, а у Васьки была мазь… Я ее найти не могу, а он как сквозь землю провалился…

Ольга с облегчением вздохнула: отличный повод спокойно ретироваться и оставить коллег по работе одних. Она поднялась из-за столика.

– Вы уходите? – равнодушно спросил Иона, на секунду отключаясь от негодующего Влада. – А что я скажу Марку?

Марк по-прежнему топтался у эстрады вместе с Инкой: похоже, эта сладкая парочка решила подготовиться к танцевальному марафону.

– Скажите, что я сейчас приду.

Женский туалет сотрясали весьма характерные звуки: какую-то любительницу крепких напитков выворачивало наизнанку. Ольга поморщилась: она не любила подобных неутешительных финалов. В своей жизни она напивалась лишь несколько раз, и все это сопровождалось таким тяжелым похмельем и такими угрызениями совести, что проще было отказаться от спиртного вообще. Впоследствии Ольга так и сделала, оставив для себя лишь коньяк. И то самую щадящую дозу: сто пятьдесят граммов и обязательная долька лимона.

Инка была в этом отношении куда разнузданнее: она пила все подряд, но это придавало ей дополнительный шарм. Втайне Ольга завидовала этому и понимала отца – именно этого «сердца с перцем» ему и не хватало.

Вымыв руки, Ольга критически осмотрела себя в зеркале – с возрастом в ней стала все больше проявляться грузинка-мать: тонкий нос с чуть заметной горбинкой, волосы, слегка вьющиеся на висках; только рот подкачал, слишком бледный. Анемично-бледный, но, в конце концов, это нравится мужчинам: его всегда можно зацеловать до трепетного прозрачного кармина.

Так и есть.

Еще один седой волос на виске.