– Доставлять удовольствие, а не получать! Удовольствие от соития получают только шлюхи, совокупляющиеся с Дьяволом. Ты, видимо, ведьма. Так я из тебя демона и вышибу.

Потом послышалась серия глухих ударов. Потом слышны были только плач Хенни и тяжелое ритмичное сопение Отто.

Пасха в 1461 году от Рождества Христова выдалась ранняя и пришлась на 7 апреля. Снег на полях уже почти подтаял, оставшись только грязными пригорками в тени леса и по северным склонам оврагов. В городе Шлеттштадте не осталось ни упоминания о прошедшей зиме. Небо не жаловало солнышком, но и осадков из низких серых туч не посылало. Пасхальные торжества отгремели и жизнь снова потекла своим чередом.

Генрих Крамер открыл тяжелую дубовую дверь и зашёл в Пробство святого Доминика, находящееся рядом с церковью святого Георга. Здесь же находилась и латинская школа, войти в которую можно было через главный вход с улицы святой Варары Илипольской. Настроение было отвратительным. У городской стены, там, где к ней примыкала улица Кожевенников, шёл нескончаемый ремонт городской стены, тяжёлыми телегами из мостовой выбило несколько камней. Когда таял снег и разлились сточные канавы, ямка наполнилась продуктами жизнедеятельности горожан. Вот в эту ловушку и шагнула нога Генриха. Теперь ноге было холодно, а вокруг распространялся характерный запах.

Мужчине уже минул тридцать первый год. Роста он был среднего. Телосложение не то чтобы грузное, но какое-то рыхлое. Покатые плечи, тонкая шея и уже наметившееся брюшко не позволяли заподозрить мужчину в склонности к физическому труду или ратным забавам. Балахон белой монашеской рясы, подпоясанный кожаным ремнем, скрывал недостатки фигуры. Хотя Генрих не давал обет и официально монахом не был, тонзуру на голове выстриг. Она скрывала раннюю лысину. Школу Генрих уже закончил, но уходить было некуда. Родители умерли. Брат Карл не выдержал конкуренции с крупными компаниями в уже повсеместно называемом на флорентийский манер банковском деле, разорился и спился. Он скончался прошедшей зимой, замёрзнув на пороге заложенного за долги дома. Благо, что семьёй обзавестись не успел. Ещё задолго до того хозяин лавки Гельмут Ланг, к дочке которого Карл сватался, узнал о бедственном состоянии будущего зятя. Он внес щедрое пожертвование в Церковь Святого Георга и, заручившись одобрением Преподобного Йохима Риттера, расторг помолвку.

Так и остался Генрих Крамер у доминиканцев и не монахом, и не вольнонаёмным, а так, терциарием27, вольным послушником, продающим индульгенции и выполняющим другие идущие на пользу ордену поручения. Будучи прилежным учеником, Генрих мечтал передавать свои знания будущим поколениям и не раз подавал прошения о назначении его младшим преподавателем теологии в латинскую школу. Преподавателей не хватало, и ему вначале охотно давали часы и в латинской и в воскресной школах. Однако, по какой-то неизвестной Крамеру причине, уроков становилось все меньше и меньше.

Сдав брату–келарю28 опечатанную печатью приора29 деревянную сумму для сбора оплаты за индульгенции, Генрих прошел мимо приятно пахнущей предобеденными ароматами столовой. Пост закончился, и хотя монахов особо не баловали кулинарными изысками, на кашу со шкварками, а то и на колбаски, можно было рассчитывать. На второй, лекционный этаж латинской школы, вела широкая лестница из холла главного входа. На третий этаж, где находились помещения живущих при школе монахов, преподавателей и послушников нужно было подниматься по узкой каменной лестнице, освещаемой бойницами в стене. Генрих хотел ещё поваляться часок на жёсткой скамье кельи перед ноной