– Брат Генрих! Тебя срочно вызывает отец Фарамонт, – выпалил он не утруждая себя приветствием. Потом повел носом, – ну у тебя и воняет. Поторопись, приор уже два раза тобой интересовался, – добавил Николас, закрывая за собой дверь и удаляясь быстрым шагом.

Брат Николас, молодой монах, ещё недавно бывший служкой в церкви, перешёл в Орден Святого Доминика. Обучался в школе вместе со всеми, но при любом удобном случае старался попасть на глаза местному приору Ордена – отцу Фарамонту. За мелкую мзду и подхалимаж выпрашивал у брата – келаря работу в кабинете преподобного начальства. Не гнушался никакими поручениями. Убирал, прислуживал за столом, готовил компрессы для больных суставов приора. Занимался и более интеллектуальной работой: переписывал тексты, составлял под диктовку документы. Так как мальчик был грамотный и аккуратный, вскоре Николас стал незаменим и приобрел статус секретаря приората. Пользуясь покровительством отца Фарамонта, к остальной братии секретарь относился как к сословию низшему, подчинённому. Разговаривал грубо, свысока. Двигался быстро, показывая, как у него много дел и мало времени. В подтверждение этому в руках секретаря постоянно был какой-нибудь свиток. Создавалось впечатление, что к тебе он забежал по пути, выполняя более важное по сравнению с тобой задание.

Делать было нечего. Кряхтя как старый дед, Генрих размотал обмотки с замёрзших ног. В кельях окна были узкие и не застекленные. На зиму их просто закрывали специальной деревянной вставкой. Приходилось выбирать, или свет, или тепло. Монах встал на табурет и попытался вывесить грязные обмотки за окно, прижав заслонкой, но нога соскользнула. Тряпки сверглись вниз снаружи, Генрих с табурета – внутри, подобно падшему ангелу. Такое высокое сравнение пришло мужчине в голову уже во время полёта. «Наверное, Вельзевул тоже вонял, когда падал, – пришла в голову не достойная служителя веры мысль, – за то и сбросили». Поднявшись с пола, Генрих ополоснул грязную ногу и испачканный табурет водой из кувшина, снова завязал тесемки сандалий. Ходить в башмаках по городу не позволял дух святого Доминика, исповедавшего отречение от земных удобств, а совсем в одних сандалиях было очень холодно. Вообще-то, как считал Генрих, самоотречение было более присуще духу святого Франциска, но приор считал, что и для доминиканцев оно, самоотречение, будет не лишним.

В окно влетела привлечённая запахом первая весенняя муха, села на ногу. Монах тряхнул стопой. Муха пыталась взлететь, но запуталась в складках рясы и стала ползать в поисках выхода. Пройдя тёмным коридором, Генрих поднялся по винтовой лестнице в мансарду, совмещённую с башней, где и находились небольшая часовня и кабинет приора. Башня по уровню была выше мансарды, что подчеркивало превалирующее положение главного монаха. Преодолев несколько широких ступеней, посетитель через обширную арку без дверей, сначала попадал в полукруглую библиотеку с высоченными книжными шкафами, поставленными между узкими бойницами окон башни. Перед шкафами стояла передвижная лестница-стремянка для доступа к верхним полкам. В библиотеке перед кабинетом за высоким столом-кафедрой с многочисленными ящичками для канцелярских принадлежностей уже стоял брат Николас и усердно скрипел пером по пергаменту. Стол был завален всякого рода свитками и раскрытыми книгами, что должно было подчеркивать огромную занятость работающего. За ближайшим шкафом Генрих усмотрел высокий табурет с положенными на него двумя толстыми фолиантами. Было понятно, что когда никто не видит, секретарь на них присаживается, давая отдых ногам. Николас не поднимая головы, указал вошедшему на дверь в кабинет. Генрих вошел.