– Снимай штаны.

Он подчинился:

– Так что там с Гоблином?

– Сперва я решил, что его паук цапнул. Когда обработал рану, заметил крошечную черную соринку, вроде занозы. Гоблин сам ее проверит. Залезай на стол. Не шевелись, пока мазь не засохнет. Голова не кружится?

– Кружится. Откуда знаешь?

– Все, у кого этот грибок, жалуются на головокружение.

– У городских он тоже бывает?

– Бывает. Лечатся точно так же.

– Кажется, помогает. Зуд как рукой сняло.

Гром загремел с новой силой. Здание встряхнуло. Град забарабанил по крыше, пробив новые дыры.

Капитан заворчал:

– Еще паводка нам не хватало. Беда. Пришлю к тебе Одноглазого. Осмотри его как следует. Ясно?

– Что искать?

– Поймешь, когда увидишь. Если увидишь.

Воздух был переполнен влагой. Мазь на ноге Капитана отказывалась подсыхать. Он сел и потыкал ее пальцем:

– Вся эта вода отвлекает нас от дела.

Снова гром. За окном ослепительно сверкнули молнии. Эпический потоп и не думал прекращаться.

Кругом грязь. Под ногами ничего не увидишь из-за расходящейся волнами воды. Казалось, лагерные постройки тают. Те, которые не успели подновить, больше не пригодны для жилья.

Ветер не ослаб, но стал суше. Хоть какое-то облегчение.

Ни в лагере, ни в городе никто не погиб. Несколько человек пострадали. А вот многим зданиям был причинен непоправимый ущерб. Жители в отчаянии спасали хоть какие-то пожитки.

Местные утверждали, что в этот раз их защитили боги. Раньше бури бывали куда разрушительнее.

Объявился Одноглазый. Выглядел он так, будто хотел перещеголять саму смерть. Третьего он оставил на свиноферме. Одноглазый сказал, что буря застала Третьего в открытом поле и его сильно побило градом.

Чернокожего уродца в вонючей шляпе потащили ко мне в лазарет. Он сопротивлялся и верещал, что не хочет меня видеть.

Лазарет отремонтировали после столовой. Такие уж приоритеты.

– Раздевайся, – приказал я.

– И не подумаю! Костоправ, какого черта?!

– Господа, помогите нашему брату разоблачиться. Только не забудьте потом помыть руки.

Одноглазый был нечистоплотен. Носил одежду, пока та не превращалась в труху или пока не добывал обновку путем кражи. В его нынешнем одеянии могла скрываться какая угодно зараза.

Леденец снял с него шляпу. Одноглазый попытался врезать сержанту по шарам, но тот в ответ двинул ему кулаком в солнечное сплетение.

Одноглазый завизжал, как брошенная в костер девочка. Все замерли. Колдун осел на пол.

Черт побери!

– Господа, продолжайте.

Господа закончили его раздевать, стараясь не причинить лишних увечий. Сам Одноглазый больше никого не провоцировал.

Пришел Гоблин. Он мог мне пригодиться.

– Вставай, шмакодявка. Леденец, надо положить его на стол.

Одноглазого подняли и уложили.

– Боги! – вырвалось у кого-то.

Из-за фиолетовых ног колдуна? Или из-за запаха? Удар Леденца сорвал с живота Одноглазого заскорузлую тряпку, открыв мерзкого вида рану.

– Прежде чем копаться в нем, надо бы его усыпить. Гоблин?

– Ничего не могу предложить.

Я попросил его принести нужные для сонного снадобья ингредиенты, замешал их в сладкое инжирное вино. Пока я возился, Одноглазый очухался. Вернулся к нему и привычный гонор. Пришлось силой вливать в коротышку пойло.

Наконец Гоблин объявил:

– Уснул.

– Можете идти. Он продрыхнет несколько часов, а когда очухается, у него не будет сил брыкаться.

Леденец с ребятами удалились. Кто-то предложил сжечь шмотки Одноглазого, в которых могли водиться и вши, и кое-что похуже.

– Это перебор, – сказал я. – Просто выстирайте.

Появился Капитан, с головы до ног в грязи. Он работал наравне со всеми.

– Ну что здесь у тебя, Костоправ?