Облюбованное Одноглазым место, где проще мухлевать, было занято Причиндалом.

– Костоправ, садись, я выхожу. Устал проигрывать.

Вид у меня, наверное, был чересчур озабоченный. Молчун жестом показал, что готов подвинуться.

Я признался:

– Покоя не дает мысль о том, что грядут большие неприятности. Мне едва ли не хочется, чтобы они наконец начались.

– Совсем спятил, – заключил Эльмо. – Околесицу несет.

– Костоправ, много думать вредно, – добавил Масло.

Эльмо с ним согласился:

– Вот что с людьми делает образование. Ну, чего там Старик хочет?

– Беспокоится о Гоблине с Одноглазым. Думает, Хромой с ними что-то сотворил.

– С запада не было вестей? – спросил Эльмо.

– Нет.

Послания из Башни обычно передавались воздушными курьерами. В случае чрезвычайной важности – через Гоблина. Но после отбытия Хромого летучих ковров мы не видели.

– А из главного штаба?

Уже ближе. Депеши оттуда привозили конные гонцы.

– Нет никаких вестей. Смотри не сглазь. Я бы предпочел, чтобы о нас совсем забыли.

Молчун поддержал меня, подняв вверх большой палец, после чего сдал мне просто ужасные карты.

Колода пошла по столу. Делались ставки, забирались выигрыши. Завязался разговор о том о сем.

– Если бы я был Госпожой и хотел отправить Капитану тайное послание, то сделал бы это через Шепот, – сказал Эльмо.

– Тебе что-то известно?

– Просто мозгами шевелю.

Мы повернулись к Молчуну. Недовольный всеобщим вниманием, он жестами показал:

– Чую опасность.

– И как я этого не понял? – буркнул я.

– Успокойся, – произнес Эльмо. – Тебе сдавать.

Он показал пальцем на дверь. Пришел Гоблин.

Низкорослый колдун втиснулся между Маслом и Эльмо. Сегодня он, как никогда, напоминал жабу.

– С севера надвигается сильная буря, – произнес он.

Масло сказал:

– Может, это от погоды всем не по себе.

– С севера? – удивился Эльмо. – Странно. В это время года здесь случаются бури?

– Примерно раз в пять лет. Да еще какие!

– Надвигается сильная буря, – повторил Гоблин. – Костоправ, у меня нарыв. Ты бы взглянул, а?

– Прямо здесь? – Я пил пиво с жареной курицей и старался поаккуратнее брать карты жирными пальцами.

– Приду завтра в приемные часы. Ты, главное, сам не забудь появиться.

Эльмо с Маслом нашли эту хохму смешной.

– Да я вкалываю больше всех в Отряде.

– Не знаю насчет «больше всех», но в число самых усердных шестисот пятидесяти человек ты входишь, – поддел меня Эльмо. – А теперь кончай жрать и ныть, играй по-человечески.

Но карточные богини по-прежнему не благоволили мне.

– Гоблин, сядешь вместо меня?

Колдун пробурчал что-то неразборчивое. Вид у него был смурной. Неужели нарыв так сильно болит?

Или у него что-то похуже?

Гоблин стар как сам мир. Кто знает, какая гадость могла к нему прицепиться.

– Тебе плохо? – спросил я.

– Нормально. Но с севера буря надвигается.

Масло перебил нас:

– Костоправ, бери карты. Надо снять с тебя шкуру, пока ты теплый.

После завтрака я открыл лазарет. Воздух был тяжелым, влажным и спертым. Один из тех дней, когда у всех плохое самочувствие, дурное настроение и никакого желания работать. Вскоре с севера подул резкий холодный ветер.

На осмотр пришли трое. Ни одного симулянта. Двое – с очагами фиолетового грибка на ногах. Каждый день он у кого-нибудь появляется. Откуда берется – никто не знает. Солдаты говорят, что перед возникновением пятен у них кружилась голова. Борная мазь с солью избавляет от грибка за три втирания.

Эта напасть постигла не только Отряд. Для местных врачей грибок тоже стал сюрпризом. Однако он не был опасен, и повторных заражений не случалось.

Гоблин появился, когда я уже устал его ждать. Он был явно не в своей тарелке. Непривычно для него. Я осматривал и лечил его уже много лет. Ему нечего было стесняться.