— Но…

— Я сказал, заканчивайте, — с напором произнес Уинтшир.

— Обменяйтесь кольцами, — неуверенно произнес пресветлый.

Граф достал из кармана два старинных серебряных кольца и надел одно из них мне на палец. А второе вскоре оказалось на его руке.

— Объявляю вас мужем и женой, — торопливо договорил священник и с громким стуком захлопнул машдор. — Можете обменяться поцелуем.

— Это лишнее, — усмехнулся граф и, не обращая внимания на мое безмолвное возмущение, подхватил пресветлого под локоть и повел прочь.

Дверь тихо щелкнула, и я осталась одна. К глазам подступили слезы. Проклятый граф! Проклятые правила. Проклятый мир, где женщина — всего лишь вещь, не имеющая права голоса. Мир, в котором все решают мужчины. Альберт захотел — и выкинул меня из своей жизни. Уинтшир решил себя обезопасить — и устроил этот нелепый брак. И как бы я не доказывала, что таинство недействительно, запись в церковной книге будет утверждать обратное. По всем законам Эрилии я теперь жена графа.

Святые небеса! Я прислонилась лбом к холодной стене и закрыла глаза, пытаясь успокоиться и обдумать, что делать. Но в душе бурлила ярость, и мне никак не удавалось взять себя в руки.

Время шло, мысли, одна другой горше, терзали ум, но в какой-то момент я почувствовала, что тишина комнаты изменилась. Она стала другой — живой, настороженной, словно кто-то разглядывал меня из темных углов.

— Кто здесь?

Голос звучал хрипло, но я хотя бы снова могла говорить.

В ответ не донеслось ни звука.

Я прошла к двери и коснулась ручки. Как ни странно, та легко повернулась, открывая выход в коридор. Это что же, граф не озаботился меня запереть? А впрочем, зачем? Главное, что я не смогу на него донести, а все остальное, похоже, для его сиятельства не имеет значения. И никакая жена ему не нужна, это тоже очевидно.

Я миновала коридор, вышла к широкой, устланной красивым ковром лестнице, и осторожно спустилась вниз, в холл. А там, никого не встретив, дошла до двери, распахнула ее и оказалась в теплой темноте ночи.

Луна ярко освещала окрестности, газовые фонари тускло горели вдоль кованой ограды, а за ней сиял огнями ночной город. Я оглянулась на темный замок, быстро сбежала по ступеням и припустила к приоткрытым воротам.

Редклиф Бенси

— Оуэн!

Редклиф смотрел на светящийся в темноте камень голософона и испытывал странное чувство. Казалось бы, он сделал то, что должен был сделать — уничтожил гверха и устранил опасность. Так почему же тревога, засевшая в груди, никуда не уходит?

— Милорд?

Голос стряпчего звучал настороженно. Чего не отнять у старика, так это его умения распознавать настроение хозяина.

— Узнай мне все про Александру Эйден.

— Но я ведь вам уже докладывал, милорд. Ей двадцать пять, не замужем, приехала из Уинтона.

— Чушь. Меня не интересуют эти басни. Я хочу, чтобы ты раскопал мне про нее все. Все, слышишь? Где родилась, кто ее родители, кто ее муж, где жила до переезда в Кранчестер. Ты меня понял, Оуэн?

— Да, милорд, — осторожно ответил старик.

— Действуй.

Редклиф погасил голософон и подошел к окну. Луна ярко освещала площадку перед домом, и тонкая женская фигурка, крадущаяся к воротам, была видна так отчетливо, что он мог пересчитать пуговицы на светло-синем жакете. Все до единой. Он усмехнулся и снова поднес к губам переговорник.

— Саймон, девушку у ворот видишь?

— Прикажете задержать, милорд?

— Нет. Ни во что не вмешивайся и не пытайся остановить. Просто проследи, куда пойдет. Если попытается покинуть город — останови и верни в замок. И докладывай мне обо всех ее передвижениях.