– Хочешь, я его сожгу? – вообще-то вполне спасительная мысль.

– Нет. Глинка говорит, он неплохой. И слово держит – заставим его пообещать…

– Ага, держит слово, когда обещает девчонку в цирк сводить, а тут проблема совсем другого масштаба…

– А кое-кто – будет за ним следить, – Мурхе выразительно посмотрела на провинившегося монстра, который лишь плотней прикрылся лапами да тихо рыкнул.

– И выпьет паршивца, если тот решится нарушить уговор?

– Типа того…

– И тогда Дайра обвинят, наконец-то, в особо тяжких грехах и постараются угробить.

– А мы его защитим.

– Раскроемся – и нас угробят вместе с ним. Или мы все дружно окончательно угробим Академию. Давай я его просто сожгу. И шуму меньше, и проблем.

– Жги.

– Нет, ну, правда… что?

– Жги, говорю.

Шивр! Как-то не ожидал, что она согласится.

Ну и сожгу!

Я решительно встал, но, в самом деле, вместо решимости испытывал лишь досаду.

– Стоять, – девчонка не кричала, даже приказа в тоне не слышалось, да и какие могут быть приказы шепотом? Но я остановился. – Зверь Хомяк. Обитает в норах земляных, злобный и кровожадный зело, – задумчиво смерила меня взглядом Мурхе.

Я вдруг непонятно с какой радости почувствовал себя везде виноватым, и вообще этим, как его, маняком.

– Мань-яком. Нет, – она ещё раз прошлась по мне взглядом, этаким снисходительно-пренебрежительным, – на маньяка ты не тянешь. На моего, по крайней мере, – добавила, уставившись с улыбкой в потолок, и таким тоном, что мне захотелось пообрывать этому мань-яку руки-ноги, и уши, на всякий случай.

– Хотя… – улыбка сползла с её губ, а лицо снова обратилось ко мне: глаза широко распахнуты, зрачки расширены, нос подергивается, бровь ползет вверх. Нижняя губа прикушена белыми ровными зубками.

– В чем бы ты меня не подозревала, это не я! – я по стеночке двинулся назад, к арке-выходу на Полигон, подальше от этого хищного взгляда и от этого вызывающего вида, ибо расширенные зрачки и прикушенная губа что-то такое всколыхнули в душе… такое, однозначно, нехорошее.

– Не сейчас, – буркнула Мурхе, запрокинув голову, и с усилием проводя ладонями по лицу вверх-вниз. Затем резко поднялась на ноги, подхватив меня и усадив на плечо: – Пора рубить узлы, раз уж мы так запутались, что чем дальше, тем туже. Да и времени всё равно нет. Дайр, открывай!

Что? Нет! Мы же ничего не решили! Или всё-таки решили? На чем остановились-то?..

– Жечь?!!

Полцарства за твердость мысли! Но ни того ни другого нет и в помине. Лишь предательски облегченный выдох на короткое: «нет».

А больше ни о чем задуматься не успел – дверь открылась. Мальчишка стоял перед выходом, наверняка едва в нос дверью не схлопотал. Он обглодал взглядом Мурхе, посмотрел на меня, и мне захотелось его укусить особенно сильно. А затем он заметил нашего «слона».

И попятившись, чуть не упал, споткнувшись на ступеньке.

Я оглянулся: Дайр негромко рокотал, и сопровождалось это особо кислотным сиянием, хвосты грозно реяли над нами на манер ежовых змей, недвусмысленно нацеливаясь на мальчишку. На миг мне показалось, что я вижу, как тянутся к героически неадекватному паршивцу, как опутывают его плотным коконом невидимые глазу продолжения хвостов Стража.

– Ну привет, – исключительно цензурно поздоровалась Мурхе.

Мысль о том, что не стоило ей выдавать свою разговорчивость, мелькнула и рассыпалась. Прикидываться мурхе – уже не выход.

На приветствие Дианир ри-Зорхир ответил импульсивным кивком, не отрывая глаз от "психоделичного" Дайра, и спросил:

– Это что?

Дайр заворчал чуть громче, недовольный обращением.