– А что там было?

– А-а не скажу, – ответила ехидна, только подстегнув мое любопытство.

– Ты обещала правду.

– Сон – не правда, сон – визуализированная фантазия.

– В мои фантазии ты лезешь без зазрения совести.

– Отстань! Я не специально. Думаешь, мне приятно к той каше, что у меня из моих с Глинкой мыслеворотов варится, ещё и твои добавлять? Знаешь, как с толку сбивает?

– А меня знаешь, как бесит?!

Рядом колючими змеями заплескали хвосты Стража.

– Да, Дайр, умничка, пора менять тему, – быстро нашлась плутовка, и затараторила: – Тебе разве не интересно, почему Дайр меня не замечает по ночам?

– Нет!.. А-а, гшивр, да! Рассказывай!

– Во-от. Дар у Глинки слабый, но при нужных знаниях можно заточиться в скрытность! – м? Как тебе? Требует очень мало затрат и почти не вспыхивает. Ап – и всем просто скучно смотреть в мою сторону.

– Хм, этому на лекциях не учат...

– Нет, конечно. Я на лекциях и не учусь, я в библиотеке зависаю, по большей части. Ну и экспериментирую. Благо, на моей комнате всё время «вакумы» висят.

– И как результаты?

– О-о, результаты очень приятные. Моя усовершенствованная «инумбрату» – замечательная вещь. Я над ней полгода билась, максимально уменьшая расход силы и вспышку от прочтения, но сейчас… ну, ты видел результат, – она мечтательно сощурилась и растянула губы в улыбке, – даже Страж не засекает.

– Угу, – не скажу, чтоб я так уж разделял её энтузиазм. Меня её способность ускользать от моего внимания напрягала. Хотя, пожалуй, было чем гордиться: обычная «инумбрату», переводимая как «в тени» и призванная отводить глаза возможным наблюдателям, засекалась Дайром на раз, ещё на стадии произнесения. – А в рюкзаке что?

– Да, так… по мелочи…

«По мелочи там имелись: ещё веревки, карабины, кошки и прочая «альпинистская радость», набор для кройки-шитья, множество другой «жизненно необходимой дребедени». И запасная мантия, уплотненная и с «крыльями» под рукавами. Зато теперь понятно, почему её одежда смотрится бесформенным балахоном.

Непонятно, только зачем ей вообще всё это нужно. На эту мысль Глинн… Лина… Мурхе, в общем, спросила меня, зачем мы с Дайром устраивали свои диверсии и разводили лопушат, чем исчерпала вопрос.

Мы ещё немного поцапались на тему того, как её называть. У меня уже шарики за ролики заходить начинали от этой глинн-линн-клин-блин, а от Мурхе девчонка открещивалась. Логично было бы звать Линой, если уж она заправляет в этой башке. Но Лина упорно требовала звать себя Глинн – «в целях конспирации».

– Какая, нафикс, конспирация? Меня никто не слышит, – возмущался я.

– Я слышу. Мне нельзя привыкать к старому имени, мало ли, кто-то будет звать какую-то левую Лину, а тут я такая: «Ась?» – и нарисовалась.

– Ладно, – согласился я, скрипя зубами. – Но будешь злить – будешь Мурхе.

– Не вопрос!

По-моему, против «Мурхе» она возникала просто для галочки.

В общем, сказка затянулась до утра, и была весьма витиеватой и путанной. Во многом из-за того, что Глинн читала мои мысли. Я даже понял, почему её это «сбивает с толку». Посреди рассказа о библиотечных буднях, изучении языка, я мог зацепиться, например, за одно из её непонятных словечек, и тема кардинально менялась. Мы много раз уходили в сторону от повествования, скакали с темы на тему, спорили. Порой цапались так, на что Стражу приходилось угрожать нам свободными хвостами, а один раз – даже встопорщить иглы того самого, который девчонка использовала в качестве скамейки. Глядя, как она горестно ощупывает исколотый зад, я смеялся и прыгал по Дайровым мощам, пока тот не смахнул меня хвостом, после чего Глинн продолжила рассказ, как ни в чем не бывало.