Мурхе, конечно же, всё испортила. Просто взяла и озвучила мои мысли, Дайр обрадовался и запрыгал на задних лапах. Зайчик, чтоб ему, кошмарненький.

– Психоделический, – уточнила девчонка. Она просто невыносима. И нервы у меня ни к гшивру.

– Ну и чего тебя сюда принесло? – я облек в слова наболевшее. Не для Глинн – та и так понимала, что я о ней думаю. Но хотелось какой-то поддержки от друга.

– Скучно, – коротко пояснила она и почесала Стража за ухом, тот заурчал и засиял, разрушая последнюю надежду на дружескую солидарность. – Как ты тут? Тоже киснешь со скуки?

Да уж, скука стала моим проклятием… от неё все беды. Если бы не идеи, лезущие от тоски зеленой ко мне в голову, я бы так и не знал этой зловредной, везде сующей нос девчонки, жил бы спокойно…

– … и скучно, – продолжила бессовестная воровка мыслей, вгоняя меня в ещё большее уныние. – Да ладно тебе, не п… – она запнулась, и вовремя. Честное слово, если бы она произнесла: «не плачь», – я бы её укусил. Куда бы допрыгнул, туда бы и укусил, а прыгаю я неплохо и метил бы в нос. Мурхе прикрыла «мишень» рукой, ухмыльнулась и добавила: – Во всём нужно искать позитив. Меньше скепсиса, Фиш… ка, – на сей раз остановиться не вышло.

И ведь предупреждал же...

Крышу сорвало яростно и беспощадно.

Закипело, взбурлило, швырнуло в лицо всё напряжение последних дней, зашумело в ушах потоками крови, словами испепеляющего заклятья. Красная пелена взметнулась пред глазами...

...мгновенно сменившись темнотой, такой неуместной и нежданной, что душа моя взвыла от обиды, силясь вырваться, вынырнуть из этой черной дыры. Но гравитация тьмы безжалостно сминала сознание...

А может, это было милосердно?

Вряд ли. Возврат к реальности был таким гадостным, что стало ясно: милосердием тут не пахло. Но самочувствие – последнее, что меня волновало в данный момент. Мысли разбегались, прикидываясь вакуумом, нытье девчонки на периферии червяком ввинчивалось в больную голову, не давая ни понять, что тревожит меня, ни даже просто услышать саму мурхе.

Не представляю, как долго меня болтало на волнах бессознательного. Закрепиться в этом мире удалось, только когда девчонка заткнулась. И лишь тогда я смог слепить в кучку тревожившую мысль: меня выпил Дайр.

Мурхе всхлипнула и заныла снова:

– Прости, это я виновата... он не хотел. Рефлекс. Прости... не меня. Только не ссорьтесь... я уйду. Из музея. Из Академии. Как страшный сон... завтра... утром... ночью страшно… – бормотание становилось всё бессвязнее и тише, но вдруг она встрепенулась, сказала неожиданно твердо: – Я пойду.

Мир зашатался снова.

Оказалось, она держала меня в ладонях, и теперь, встав, сгрузила под бок к Дайру, лежавшему тут же рядом. Стало холодно и как-то пусто.

Не оборачиваясь и то и дело оступаясь, Глинн побрела сквозь туман в сторону музея.

Это хорошо, что она ушла. Мне нужно поговорить с Дайром без всяких... сирых...

Я прикасался к Стражу всем телом, но он "молчал". Тогда я поднялся, и, шатаясь от слабости, пошел вперед. Мне нужно было заглянуть в его глаза. Дайр вытянулся во всю длину, уложив башку на пол клетки и зажмурившись, хвосты облезлым лапником раскинулись позади.

– Дайр, – позвал я, стоя перед лицом Призрачного Злыдня. – Дайр, я совершенно не обижен. Ты правильно поступил, – сияющая зелень на миг ослепила меня после тьмы, царившей вокруг. Я встретил взгляд древнего существа, по какой-то космической ошибке ставшего мне другом. Я не отвел глаз, подтверждая этот факт: – Это неизменно, что бы ни случилось. Даже если тебе придётся убить меня, ты мой друг. Благодарю, что остановил.