– Мне нужно согреться. Выйду из долины, всего на несколько часов. Там, – Саф указал на выход, – есть солнце. Его мало, но… От камина уже провонялся весь. Пройдусь.

– Я могу? – хмуро спросил Риор. – Пройтись?

– Иногда ты это делаешь.

Накал тихо увядал, сменившись чем-то, совершенно Риору непонятным. Замешательством от того, как легко Саф игнорировал любые попытки погрызться.

– Я в долине кто? Пленник?

Саф глянул на него через плечо.

– Ты мой пленник, Риор. Ты привязан ко мне. Это ты примешь с большей радостью? Или попытаешься меня убить и освободиться?

Ответа дожидаться не стал.

– Есть над чем подумать, верно? – совсем тихо добавил и, петляя между кратеров садау, вскоре скрылся среди скал.

Риор смотрел ему вслед, начиная сожалеть о том, что вовремя не придержал язык.

– Зря ты так, – обронила Ниока. Когда появилась – Риор, отвлекшись, не заметил. В ответ на ее слова глухо зарычал:

– Зачем он это сказал? Чтобы я попытался? Не настолько же Асафи глуп, чтобы подсказывать выходы.

– Ты это знал и раньше, однако выходом не считал, – уже резче прозвучали слова, от которых сердце Риора забилось чаще даже при отсутствии тепла извне. – Мы восполняем пробелы. Надо будет заняться какой-то писаниной, наверное, а то выходит сумбурно. Мы могли что-то упустить. Но ты спрашивай. Саф никогда не отказывал тебе в знаниях.

Риор схватился за голову.

– О чем спрашивать?

– В прошлый раз, например, ты спросил, выйдет ли у тебя убить его, если попытаешься.

– А он что ответил? – холодея, мучительно пытался сообразить, для чего ему такое узнавать.

– Он сказал, что у тебя может получиться найти того, кто сможет.

Ровный голос, произносящий страшные вещи, заставил трепетать. Риор смятенно встретил прямой взгляд и, вспомнив выражение, запечатленное на стене, тихонько вздохнул. Про себя повторил слова Сафа – пора заняться отношениями семейными, а начать с этой девы, которая его доконает вскорости. И прибраться, наконец.

– Я чем-то оскорбил тебя? Давай, выкладывай уже.

Верхняя губа Ниоки дрогнула и из-под нее угрожающе блеснули клыки. Риор мысленно простонал и поднялся с камня.

– Пойду я. Не стану доставлять удовольствия Сафу и улучшу быт. Начну с десятка кресел. Зачем их столько? Растопка на случай морозов? Ты вот сейчас мне рассказала это для чего? Проверяешь, стану ли искать убийцу для Асафи?

В какой-то степени можно утверждать, что ее создали. Мама, бабушка. Люди и их предрассудки. Те же мальчишки, которым до визга нужен объект для издевательств. Не было бы ее, отыскали б кого другого. Неприятная мысль. Оно все неприятное; то, что подбирается к истине. Ложь намного слаще и умиротвореннее. Позволяет спать спокойно большинству, против которого четыре женщины попросту не выстояли бы. Три, поправилась Тай. Мама, как обычно, не при делах, дети не ее и вообще она не понимает, как так получилось.

Криво усмехнулась, представив искреннее удивление Мелы, получившей двух одинаковых девочек.

Шагая вдоль ручья, Тай представляла, как покинет Хилескору. Соберет вещи, попрощается с бабушкой, Йеной, которая точно будет реветь без остановки, но обязательно поймет ее желание стать кем-то, потому что жизнь в родной деревне для такого парня, как Тай, окончится тупиком – ни семьи, ни друзей. Ей придется вечно озираться. А еще хотела бы услышать слова напутствия от мамы, какой-нибудь совет, но это уже воображение разыгралось, понимала.

Привычно взгляд уперся в неприступные твердыни, безучастно наблюдавшие за лугами, деревней, может, не одной, и таившие в себе множество тайн. Так и не удалось ей узнать, зачем люди переступают те границы и делают ли это вообще. Луна красной не становилась ни разу, а Тай подозревала, что Мелек чего-то недопонял. И почивший старейшина Даль скорее всего в голове своей путался, а остальным неудобно было ему возражать, вот и слушали все вместе, кто внутри, кто снаружи.