И теперь, спустя семь дней, даже с закрытыми глазами сумею найти комнаты для прислуги, одну из которых занимает чета Волдэр, а рядом еще одну, занятую их дочерью. Разыщу гостевые покои, обеденный зал и пустой кабинет фальшивого дедушки, где, по словам дворецкого, в дни своей молодости он частенько засиживался до глубокой ночи, работая с гербовыми бумагами.

Правда, было это полвека назад.

С тех пор, как господин Рейнар уехал из княжества, кабинет стоит закрытым. Его сын – мой отец – за последние десять лет всего три раза наведывался в родовое поместье, и кабинетом совершенно не интересовался.

Поначалу я игнорировала эти сведения, но три дня назад, спасаясь от пыли и шума во время генеральной уборки забрела в пустой коридор и уперлась в широкую деревянную дверь, покрытую сложной резьбой. Из темного, неотапливаемого помещения тянуло ледяными сквозняками, сыростью, а еще семейными тайнами и загадками.

Это не испугало, а наоборот разожгло в душе интерес.

Разыскав дворецкого в подсобных помещениях, я попросила вскрыть деревянную дверь. Пэн Волдэр выслушал просьбу молодой хозяйки, кивнул и пообещал заняться этим через час.

И снова всем моим вниманием завладела генеральная уборка.

Несколько дней в поместье столбом стояла колючая пыль. Санна с Эммой с ног сбивались, пытаясь привести заброшенную, уже много лет необитаемую часть особняка в жилое состояние.

Когда я, устав наблюдать за выбыванием обивки, мытьем полов и заменой штор со стороны, предложила служанкам помощь – они ужаснулись. Эмма разогнув спину и передав Санне ветхую, протертую до дыр бархатную накидку, снятую с дивана, с испуганным лицом возразила:

- Что вы, мадам. Это не для ваших благородных ручек. Мы с дочерью сделаем всё сами. Не волнуйтесь. Мы привыкли много работать.

Пожав плечом, не стала настаивать.

Этот мир мне чужой.

Я еще очень мало знаю о здешних порядках, укладе и видении быта. Пока не следует привлекать к себе внимание необдуманными порывистыми инициативами. А вот подумать о развитии княжества и привлечении сюда магов и специалистов разного уровня уже пора. Чем я и занялась, вернувшись в личную спальню.

* * *

В этот снежный, зимний вечер ноги опять понесли меня в кабинет.

Надо отдать помощницам должное, от того темного и захламленного помещения, встретившего вонью и плесенью неделю назад, ни осталось и следа. Кабинет преобразился.

Камин был вычищен, отмыт и плевался жаркими огненными искрами. Со стен соскребли изморозь и многолетнюю копоть. Обивку мягкой мебели почистили. Полы перестелили теплыми коврами с мягким ворсом.

Вдыхая сладковатый аромат горячего чая с листиком мяты, вошла внутрь и тихонько прикрыла входную дверь. Наслаждаясь красотой закатных солнечных лучей, серебрящихся в огромных окнах и шелестом бумаг на рабочем столе, села в дедушкино кресло, обитое мягкой кожей, и, развернувшись к горящему камину, прикрыла глаза.

Мысли метались от фантастической встречи с беловолосым незнакомцем к аварии на заснеженной дороге и упирались в моё перемещение в этот мир. И пусть сердце ныло от тоски, разрываемое печалью и горечью из-за желания увидеть Его снова, трезвости ума я не утратила. Интуиция с самого начала настойчиво убеждает – эти события крепко переплетены.

Я очутилась в забытом поместье неспроста. Что-то или кто-то вытянул меня из привычного мира в этот – магический, суровый и заснеженный. Вольно или невольно – не имеет значения.

Теперь я здесь.

В самом убыточном и непривлекательном месте Материкового государства.

Земли здесь уже очень давно покрывают льды и снега, лето – слишком короткое и холодное, чтобы собрать полноценный урожай. Фабрики и мануфактуры, работавшие при моем дедушке, давно закрылись, а часть даже успела превратиться в руины, заметенные громадными сугробами. Местные бегут из княжества – кто куда. А те, кто остался едва сводят концы с концами и находятся в постоянной заботе поиска пропитания.