— Поступим иначе, — буркнула я себе под нос и схватила смотанную в рулончики ткань.

Нашла ее, когда осматривала дом. Огромный, кстати говоря. Особенно по сравнению с той хоть и двухкомнатной, но малогабаритной квартирой, в которой я прежде жила. Всё самое интересное тут обнаружилось на кухне. Под самым интересным я имею в виду следы жизни. У Хомлина выпытала, что до недавнего времени в особняке была прислуга: две женщины, которые поддерживали дом в жилом состоянии, и мужчина-сторож, ответственный за имеющееся где-то на территории поместья производство. Честно сказать, что там за производство, я выяснять не пошла. Мне хватило и разговоров да пробежки по дому. В подавляющем большинстве комнат, кроме пыли, ничего не нашлось. Лишь несколько были меблированы. Все обстановки укрывали огромные чехлы и тканевые полотна.

Спустилась я и в подпол, нашла там овощи, соленья и какой-то шкаф, открыв который ощутила, как оттуда повеяло холодом. На холодильник было не похоже, но задняя стенка его тем не менее представляла собой цельный кусок льда. Магия!

В чулане оказался запас круп, муки, орехов, сушеные ягоды и целое море сушеных яблок! Свежих их тоже было в достатке. Настоящее яблочное море! И кругом соответствующий волшебный аромат этих спелых фруктов.

— А говорят – Пустошное поместье! — усмехнулась я, глядя на полки. — И вовсе тут не пусто! Не как в Греции, конечно, но проживем!

Однако всё же везде царил дух запустения. Слои пыли в неиспользуемых комнатах, щели в окнах, на верхнем этаже следы протечек. Видимо, с крышей есть проблемы. Пол скрипит, ограждение лестницы шатается, краска с фасада местами облупилась, обои кое-где отошли. А главное — холодно! Попробуй протопить такую громадину! Сад тоже запущен: сорняки, разросшиеся непомерно кусты, неубранная опавшая листва и тому подобное. В общем, чтобы привести это в порядок, придется попотеть. Но дадут ли? Зачем бургомистр вообще пожаловать собирается?

Мысли о необходимости принимать гостей вызывали во мне только глухое раздражение. Вздохнула и стала наматывать эту ткань, как мне показалось, имитирующую в этом мире бинты, на руку старичка Никса.

— Дорогая, зачем это? — удивился бывший дворецкий.

— Вы обожглись, — соврала я и тут же ощутила укол совести. Врать беззащитному старику Вильяму, использовать его болезненное состояние было неприятно, противно даже. Но другого выхода я не видела. Пока.

— Да? Не помню… — удивился старичок.

Я поджала губы, продолжая наматывать ткань.

— Готово! — сообщила, завязав концы повязки на запястье пожилого мужчины.

— Дорогая, а мы будем завтракать? — спросил Никс.

Очередной вздох вырвался у меня из груди. Конечно, я умела готовить, но не в очаге и не в печи. А плиты, какой я ее знаю, тут не было.

— Конечно, будем, — сказала я старику. Уж морить его голодом я точно не собиралась. Потому помогла усесться в кресло у окна, укрыла до пояса теплым шерстяным покрывалом, что сняла с кровати, и, попросив ждать, отправилась к месту готовки.

— Стряпать пришли, хозяйка? — спросил неожиданно появившийся вместе со мной в кухне Хомлин.

— Да. А ты тоже голоден? — уточнила я.

Странное существо – старичок – опустило глаза в пол и стало переминаться с ноги на ногу.

— Яблок, что ли, хочешь? — усмехнувшись, спросила я.

— Можно ли просить, когда уже вчера одарен был? — грустно произнес Хомлин. — К тому же вам еще бургомистра потчевать.

— Он что, есть ко мне идет? — возмутилась я.

— Нет, конечно, — ответил Хомлин. — Но хоть бы чайком надо угостить. Для уютства беседы.