– Возможно, чтобы ты в полной мере ощутила все тяготы и лишения деревенской жизни, – ухмыльнулся Стрельцов.

– Не язви, тебе не идет. Ты же прекрасно видишь, как я полюбила деревню. – Стрельцов приподнял бровь, и Варенька вздернула подбородок в ответ. – Здесь каждый день что-то происходит, а воздух куда чище, чем в любой гостиной. Во всех отношениях.

– Посмотрим, что ты запоешь через неделю.

– Посмотрим. Можно мне кофе?

– Сейчас сварю еще, – кивнул Стрельцов. – Глафира Андреевна, а вам?

– Я бы с удовольствием, – я не стала скрывать сожаления в голосе, – но пчелы не будут ждать, пока я напьюсь кофе и нарадуюсь приятной компании. Я и без того припозднилась сегодня.

Действительно, солнце уже светило вовсю, из кухни доносились голоса девушек, а в людской болтали парни. Позднее утро, пора за работу.

– Глаша, я с тобой, только одну чашечку! Где тебя искать?

– Не думаю, что стоит мешать Глафире Андреевне.

– Я собираюсь помогать! Глашенька, я буду во всем тебя слушаться, честно-честно!

– Конечно.

Я не колебалась. Помощь мне действительно нужна, причем не только в перетаскивании тяжестей – для этого и мальчишек можно привлечь. – а в относительно тонкой работе, с которой Варенька, привычная к рукоделию, должна справиться.

– Только прошу тебя, это не для писем кузине.

– В самом деле? Чем же мы таким будем заниматься? – Она бросила быстрый взгляд на кузена, как бы говоря: «Может, не при нем», – и это было так заметно, что я расхохоталась.

– Ничем романтичным. Я придумала новый способ содержания пчел и не хочу, чтобы его тут же переняли все окружающие. – Вспомнив об окуривании серой, я добавила: – По крайней мере – пока сама не налажу все как следует.

– Я никому ничего не расскажу! – торжественно прошептала Варенька, изобразив, будто застегивает рот на пуговицу.

– Глафира Андреевна, не верьте. Такой болтушки, как моя кузина, еще поискать. – Во взгляде Стрельцова прыгали смешинки.

– Какой ты гадкий, Кир! Я умею хранить тайны!

– Не сомневаюсь, – закончила я их перепалку. – Я буду в сарае, приходи, как напьешься кофе.

По дороге я заглянула на кухню.

– Герасим ушел? – спросила я девочек. – Что-нибудь просил передать?

Они ошалело переглянулись.

– Может, он и хотел что-то передать вам, барышня, да у меня ума не хватило понять, – нашлась Акулька.

На мой взгляд, немой дворник так хорошо изъяснялся жестами, что не понять было невозможно, но другим, возможно, просто незачем было пытаться его понять.

Утащить сразу всю нужную утварь не получилось: мраморная доска для раскатывания теста оказалась тяжелой и неудобной, так что я сбегала второй раз, сопровождаемая изумленными взглядами девочек.

Укрытый воск еще оставался жидким: толстый чугун хорошо держал тепло. Стараясь не взбаламутить его, я собрала верхний слой в горшок с растолченным древесным углем – чем чище воск, тем лучше примут его пчелы. Было бы у меня время – соскоблила бы с застывшего скопившуюся внизу грязь, а верх перетопила еще раз, так же поддерживая тепло, чтобы осели примеси, но времени у меня не было, пришлось крутиться. Отфильтровать уголь через холстину поначалу показалось той еще морокой, но потом я сообразила подогреть горшок с тканью магией, и все стало куда проще.

Варенька появилась, когда я разливала первую партию очищенного воска в застеленный тканью медный противень. Я объяснила и ей про ульи и рамки и про разницу между сотами с медом и расплодом.

Варенька слушала меня, распахнув глаза.

– Это почти так же интересно, как и рыбалка!

– Ты обещала, – напомнила я.

– Конечно. Но я ведь могу поделиться впечатлениями, не раскрывая подробностей? Я покажу тебе черновик, чтобы ты была уверена: никто не узнает ничего лишнего.