Варенька захлопала в ладоши.

– О, какая чудесная идея! Я тоже поеду! Так хочу посмотреть окрестности!

На лице Стрельцова отразилась вся гамма чувств человека, обнаружившего, что ему нужно присматривать за парой полуторагодовалых близнецов и подростком-корги одновременно. Впрочем, он быстро справился с собой. Но прежде, чем он открыл рот, Варенька добавила:

– В конце концов, будет просто неприлично, если Глаша будет разъезжать по окрестностям одна в компании троих мужчин!

– Марья Алексеевна… – начал было исправник.

– Уже в летах и тряска в повозке явно не пойдет ей на пользу, – парировала графиня.

– Давайте отложим обсуждение количества человек в нашей экскурсии до утра, – сказала я, подавляя желание подсыпать Стрельцовым то ли снотворного, то ли слабительного, чтобы на пару дней оба потеряли интерес к моим делам. – Что до вашего предложения об инвентаризации, Сергей Семенович, – признаюсь, Марья Алексеевна вас опередила. Впрочем, кладовка с вещами полувековой давности вряд ли будет интересна в контексте общего состояния дел. А вот амбар, ледник и погреба – как и то, что осталось от конюшен и хлева, – мы с вами обследуем завтра же. – Я улыбнулась. – Теперь, если вам не нужна моя помощь в разборе бумаг…

Оба мужчины с улыбкой помотали головами.

– Я займусь письмами к соседям. Варенька, поможешь мне?

И если благодаря Стрельцову я останусь без управляющего, меня будут судить за убийство представителя власти при исполнении.

– И все-таки не понимаю, какая муха укусила Кира, – пожаловалась Варенька, когда мы расположились в кабинете.

Я пожала плечами.

– Стоит ли пытаться читать чужие мысли, когда можно судить по человеке по его поступкам?

Хотя и с поступками поди разбери. То несется без штанов и с пистолетом спасать дом от неведомого злодея, а потом сутками корпит над документами. Да, для собственного расследования – но он не поленился и для меня сделать выписку. То цепляется по поводу и без, обвиняя в нарушении обещаний, данных – точнее, не-данных – между прочим, не ему!

– Так и я о чем! – не сдавалась графиня. – Ведет себя… как цепной пес. Ладно бы только меня воспитывал, так он и тобой пытается… – Варенька ахнула и широко распахнула глаза. – Глаша! Он же ревнует!

Я застонала и, не выдержав, ритмично постучала лбом о стол.

– Глашенька, что с тобой?! – встревожилась девушка. – Тебе плохо?

– Мне замечательно!

А вот тебе бы стоило бы перестать витать в романтических облаках. Этот… сухарь ни на какие эмоции, кроме «надо» и «должен», не способен – и от других требует того же. Впрочем, чего я хочу от пятнадцатилетней девушки, не видевшей ничего, кроме родительского дома и романов?

– Что-то не похоже. – Варенька извлекла из складок одежды надушенный платочек. Встряхнула его – ткань расправилась и тут же повисла мокрыми складками. – Дай-ка сюда. У тебя теперь все лицо в чернилах.

Я подчинилась, не желая видеть, во что моя несдержанность превратила черновик письма к князю Северскому. Впрочем, все равно переписывать набело.

– Вот, так куда лучше. – Графиня грустно оглядела испачканный в чернилах платочек. – Жаль, у меня нет благословения. Говорят, тогда бы он сам очистился.

– Давай пока замочу.

Я сунула платочек в чашку из сервиза, почему-то стоявшего в книжном шкафу. Варенька создала в нее воды. Но зря я надеялась, что, отвлекшись на повседневные мелочи, она забудет о романтических бреднях.

– Посуди сама. Стоило появиться Сергею… господину Нелидову, и Кир стал за мной хвостом ходить. Это понятно, он все же мой старший родственник и должен оберегать от неподходящих… – Она вздохнула. – Но, как только ты наняла управляющего, все внимание обратил на тебя.