Но отступать было поздно, и я, пусть и с плохо дающейся мне, но улыбкой, опираясь на руку отца, вошла в церковь, где перед алтарем меня уже ждал граф де Валенсо. Его сиятельство выглядел превосходно – я бы не удивилась, если бы узнала, что его наряд стол больше, нежели значительная часть его имения. Не на это ли тратил он все доходы от поместья?

Я положила свою руку на руку графа, и церемония началась. Священник прекрасно знал об отношении ко мне большинства прихожан и в своей речи постарался достучаться до каждого сердца. Правда, боюсь, что даже этого оказалось недостаточно для того, чтобы наши соседи снова воспылали ко мне любовью.

Наконец, граф надел мне на руку кольцо, и я услышала, как отец Бенедикт разрешил жениху поцеловать невесту.

Я не раз присутствовала на венчаниях и знала, чем завершается церемония, но всё равно оказалась к этому не готова. И когда сухие губы де Валенсо прикоснулись к моим, я вздрогнула и едва не отшатнулась. Впрочем, не думаю, что он ожидал чего-то другого.

Первым нас поздравил папенька, и это было едва ли не единственное искреннее пожелание, прозвучавшее в этот день. Потом к нам подошли Эмма и Генриетта, а затем – и другие прихожане. Я кивала, улыбалась и снова кивала, надеясь, что никто хотя бы не решится сказать в наш адрес что-то обидное вслух. Наверно, это мог бы сделать барон Маруани, но он еще не поднялся с постели.

А когда мы вышли из церкви, в стоявшей на церковном дворе толпе я уже не увидела ни его сестры Мэрион, ни месье Турнье.

Я обнялась с отцом, сестрой и мачехой и, опершись на протянутую руку графа, поднялась в его карету. Я не хотела плакать, но слёзы сами полились из глаз. С этой минуты мое положение становилось другим – уже не только дочь и сестра, но и жена, и мать. Другие обязанности, другая ответственность, и это новое не только волновало, но и пугало меня.

– Нам не помешает хорошенько подкрепиться, – заявил граф, когда карета выехала на дорогу. – И вы слишком бледны, дорогая Альмира. Надеюсь, вы хорошо себя чувствуете?

– Да, благодарю вас, ваше сиятельство, – пролепетала я.

Он хмыкнул:

– К чему такие церемонии между супругами? Когда мы вдвоем, вы можете называть меня Эмилем.

Но я была уверена, что еще долго не смогу заставить себя назвать его по имени.

– Неужели, вам необходимо ехать в столицу прямо завтра? – спросила я лишь для того, чтобы поддержать разговор.

– Да, – без тени сомнения ответил граф. – Мне необходимо вернуться ко двору как можно скорее. А вам надлежит быть представленной его величеству.

Я посмотрела на него почти с ужасом. Мне представят самому королю? До этого момента я полагала, что он отправится в столицу один, оставив нас с Кэтрин здесь, в Провансе.

– Но это невозможно! – запротестовала я. – У меня нет ни соответствующих манер, ни соответствующего гардероба.

Поездка в Париж пугала меня разве что чуточку меньше первой брачной ночи.

Де Валенсо рассмеялся:

– Ну, что за глупости, дорогая? В Париже мы быстро обновим ваш гардероб. А отсутствие хороших манер вы можете легко замаскировать своей очаровательной улыбкой.

Остаток дороги до дома мы проделали в молчании, а когда мы въехали на уже знакомый мне двор, мои мысли устремились совсем в другом направлении – к маленькому рыжему солнышку, выбежавшему встречать нас с огромным букетом цветов.

8. Глава 8

– Хотите, я покажу вам свою комнату? – Кэтрин потянула меня за руку, и я почти с облегчением пошла за девочкой вслед. Ее общество радовало меня гораздо больше, чем общество ее отца.

Мы поднялись на второй этаж по широкой скрипучей лестнице, и когда моя только-только обретенная дочь распахнула одну из выходивших в коридор дверей, я ожидала увидеть за ней примерно то же, что уже видела в особняке де Валенсо. И оттого не смогла сдержать восхищенный вздох.