- Как живешь? – Спросил он.

- Хорошо, Марк. Лорд Ригге сообщил, что мне назначен куратор. В этом есть необходимость? – Ее пальцы тихо подрагивали от волнения, она сжала их в кулак, а потом и вовсе положила ладони на колени.

- Заказать тебе кофе или что-то еще?

- Нет, ты не ответил на вопрос. Я не вижу целесообразности твоего вмешательства в мое задание.

- Это приказ, и он не обсуждается, - сухим тоном ответил он. Выпрямил спину, чуть повел плечами и склонился над столиком.

Темноволосый, узкое породистое лицо, и глаза, от взгляда которых ее всегда бросало в дрожь. Глаза, которые снились долгие пять лет, и только в последний год его образ начал стираться, уходя из памяти, освобождая от боли. И вот!

- Я не знал, кто мой подчиненный, - тихо сказал он. – Но я рад.

Она застыла. Он рад? Он сейчас хамит?... Или нет, скорее всего, для него не имеет значение прошлое, так, был эпизод, мимолетное событие. И даже не событие…

- А я нет. Но не подумай, дело не в тебе, просто я привыкла работать одна. И потом, ты же боевой агент, вас дрессировали на диверсии, проникновения, боевые операции.

- Не только. Уровень секретности лекций для нашей группы в Академии равнялся уровню, который ставят на документах государственной важности.

- Ну, извини, профан.

- Не прибедняйся. Ваша группа магов-аналитиков – еще та заноза на гордости боевых агентов, - Марк тепло улыбнулся.

Эвелин отвела глаза. Чтобы не ловить этот взгляд.

- Поговорим о деле.

- Хорошо, и все же, давай, что-нибудь закажу.

- Благодарю, я не голодна, - отстраненно ответила Эвелин.

Они проговорили полчаса, касаясь только дела. А потом он ушел.

Она долго сидела и пялилась на репродукцию, висевшую на стене. Просто, после ухода куратора не хотелось вставать, думать, что-то делать. Репродукция изображала поверженное чудовище, объятое пламенем. Откуда здесь эта неуместная картина? Подумала, и обрадовалась, что голова сама переключилась с образа Марка на повседневность.

- А на самом деле? – Эвелин оглядела стены, интерьер, присмотрелась к официантам. И засмеялась. Ну, подумаешь, картина. Ну, чудовище в кофейне. Какая ерунда. Встала и вышла на улицу.

*

«У тебя нет судьбы в этом мире…»

Я перечитала письмо, наверное, уже на десятый раз, но не верила тому, что видели глаза. Да и как поверить!

«Твой дар бесценен…»

Я вскочила из-за стола. Бросила взгляд на шкатулку. Красивая, зараза, и судя по бабушкиному письму – явно не годится на продажу. Шкатулка – редкий артефакт. Да-да, именно так, хочешь верь, Софка, хочешь не верь. А у меня на нее были грандиозные планы.

Бабушка же утверждала, что я родилась не на земле, а в мире под названием Ариста.

«Тонкие тени эманаций волшебства пронизывают наш мир, питая землю, рождая стихии…»

Далее бабушка пишет о нашей (якобы) семье, которая из поколения в поколение стережет шкатулку. Вещица – надежда и спасение мира.

- Ох, Мариэтта Игнатьевна, ну и тараканов же вы завели в голове на старости лет!

Я раздраженно заходила по комнате. Закусила губу, почесала затылок. Потом привычно затеребила шнурок на поясе штанов своей пижамы. Затеребила… и застыла. А потом медленно опустила глаза. И опять застыла.

- Да что же за день такой!

Мои любимые штаны прилично так болтались на уровне бедер, грозясь свалиться! Куда делся дорогой моему сердцу жирок на животике! Я охнула и понеслась к шкафу. Открыла. Взглянула на зеркало. Замерла… Залюбовалась.

Нет, я не увидела в зеркальном отражении Василису Прекрасную. Там отражалась я. Но, какая я! Лет на пять моложе. Впрочем, я и так не старушка – двадцать семь лет. И все же, отражение буквально в лоб намекало – не верь паспорту.