Дараха замолчала, отводя глаза.

- Местные теперь таверну десятой дорогой обходят, - махнула она рукой, так и не назвав причины. Десятки вопросов готовы были сорваться у меня с губ, но глядя на искренне расстроенную женщину, промолчала.

Дараха стала готовить начинку для будущих пирогов. Возле меня оказались нож и несколько серых клубней. И сама не поняла, а руки уже делали свою работу. Корнеплоды ловко очистила, да в миску с холодной водой опустила. Дараха только нахмурилась, следя за моими действиями. Протянула руку и подняла мою ладонь с тонкой кожей, пристально вгляделась в белые пальчики. Мне и самой было очевидно, что эти руки вряд ли держали нож раньше.

И снова никто не произнес ни слова. Дараха отпустила мою руку, а я поднесла ладонь к глазам, рассматривая украдкой. Руки… будто не мои вовсе, будто чужие. Но разве так бывает?

Словно случайно возле меня снова оказалась миска с овощами. Нож и грубая деревянная доска были тут же. Хозяйка отвернулась к очагу, а я взяла первый круглый овощ, снимая с него тонкую кожицу. Глаза защипало, но гораздо больше было мое удивление, когда я принялась ловко нарезать жгучий овощ на крохотные кусочки. Лук! – всплыло название. Словно ниоткуда, оно просто пришло. После взялась за яркий продолговатый корнеплод, весь в земле. Ловко сбила землю, очистила, снимая тончайшую шкурку, нарезала… сама удивляясь получившимся звездочками.

Дараха смотрела на мои действия, не таясь. Момент, когда она повернулась, я пропустила.

- Морква, - подсказала женщина, кивая на звездочки на доске. – Впервые вижу, чтобы так нарезали.

- Я не знаю, как так вышло, - отбросила нож и спрятала руки за спину.

- Интересная ты девка, Марго, - тепло улыбнулась Дараха. – Может, не зря Оутор тебя из лесу привел, кто знает, каковы замыслы Милостивой Льяры, никому не дано их постичь! Нам остается лишь уповать на ее милость и молить о снисхождении.

5. Глава 5

Каждый день я привыкала к себе, к жизни в таверне. Это место было пронизано теплом и уютом, заботой и душевностью. Ощущалось, словно не бездушный камень, не просто дом, а живой организм.

Большое здание, отличающееся от прочих в поселке, выстроенное с любовью к своему делу. Каждый камень, каждое бревно на своем месте. Даже спустя время таверна не обветшала, хотя и заметно поблекла. Хороший, видимо, человек был Добрей, отец Оутора! И дело свое любил искренне! Несправедливо, что теперь таверна пустует, несправедливо.

У меня было достаточно времени, чтобы исследовать все здесь. Неспешно прохаживалась по помещениям некогда преуспевающей таверны. Об успехе в прошлом говорило и убранство комнат, и широкие половики в коридорах, светильники на стенах, с заботой и теплом подобранные мелочи. Все здесь дышало любовью. И пусть было холодновато, отапливать весь огромный дом смысла никакого, все же уютно, светло и привлекательно.

Комнат без окон нашлось две. В одной мои вещи, другая пустая. Сейчас, в холода, именно в них оказалось теплее всего. Думаю, как раз поэтому меня разместили в такой. Почти все комнаты обставлены одинаково – узкая кровать или две, табурет или пара, ширма, за которой ночной горшок, сундук для вещей. В некоторых, не во всех, на окнах ткань от потолка до пола, сдвинутая сейчас в сторону. В них же на стене поблескивало небольшое зеркало и стоял таз для умывания и пустой кувшин. Несмотря на отсутствие гостей, в комнатах было довольно чисто. Пыль протереть – и можно принимать постояльцев.

Кроме жилых комнат и купальни наверху больше помещений не было. Заметила дверь, ведущую на чердак. В конце коридора, рядом с купальней, но туда не полезла.