Понимание происходящего меня не обрадовало.

— Ты, что ли, меня... взамен… — Слова с трудом соединялись в предложение. — Ты меня продал?! — Я снова подскочила с кресла и ладонями уперлась в столешницу. Наши с Глебом лица оказались совсем рядом.

— Перестань ныть! — рявкнул брат так грубо, что я чуть не поперхнулась воздухом.

Это я-то ною?!

— Завтра вечером за семейным ужином я вас с женихом познакомлю и дам официальное согласие на свадьбу. А ты — молча и кротко выскажешь свою радость.

— Стоп-стоп-стоп, — замотала я головой, отказываясь верить в происходящее. — Я на такое не подписывалась. Если вы с женой довели родительское кафе до банкротства, то сами и расхлебывайте!

На самом деле, мне было не все равно.

Я вообще считала, что нам троим уже давно пора было собраться, устроить «круглый стол» и найти более адекватные способы ведения нашего семейного бизнеса. Только вот брат с Кристиной никогда меня не посвящали в такие тонкости — считали, умом не доросла. Как на самом деле обстоят дела в кафе, я могла только догадываться. Но раз они решили пожертвовать моей свободой, то проблема серьезнее некуда.

— Вон Кристину свою отправь на работу, — бросила я с вызовом.

— Сядь! — Брат не на шутку рассердился. — Кристину не трогай. Она у нас лицо заведения. Ты, что ли, будешь вежливо и внимательно встречать гостей, следить за соблюдением правил поведения, нести материальную ответственность за ценности?

Я едва не поперхнулась воздухом.

Вот тут захотелось уточнений.

Детальных.

Когда это я была невежливой с клиентами? А еще интереснее узнать, с каких пор Кристина стала лицом нашего кафе и за какими такими правилами она следит?

Может, брат оговорился? Не правила Кристина курирует, а гоняется за тенденциями модных салонов?!

— Перестань упрямиться. Все решено. Завтра ты знакомишься со своим мужем, а наше кафе — которое, кстати, так тебе дорого — получит второе дыхание.

Глеб уткнулся в монитор восьмидюймового планшета последней модели, ясно давая понять, что разговор окончен.

Из кабинета я не вышла.

Вылетела.

Хлопнула дверью так, что на пол упал портрет Глеба с его ненаглядной Кристиночкой.

Я довольно прислушалась к характерному треску развалившейся резной золоченой рамы и отправилась в свою комнату.

Ночью, умывшись и переодевшись, я в сотый раз прокручивала в памяти наш разговор и вдруг вспомнила, что даже не спросила, кому и за сколько братец выгодно меня продал.

А впрочем...

Какое это имеет значение.

Замуж я не собиралась.

Вернее, собиралась, но не сейчас и уж точно не за не пойми кого. У меня был жених — Вадим, замечательный человек! Он обещал, что рядом с ним любое море будет по колено. Перспективный управляющий, он заочно учился на ресторатора и помогал моему брату — развозил заказы с моей выпечкой. Вадим обещал ждать моего возвращения домой после учебы, чтобы мы поженились. И брат горько ошибался, если думал, что вот так запросто может переиграть все, как ему вздумается.

Даже не посоветовавшись со мной.

Даже не узнав моего мнения.

Любая другая на моем месте, может, и проревела бы до утра. А после спустилась бы в кафе с припухшими и покрасневшими веками и начала бы кашеварить — продукты гробить, еду отравлять своим мрачным настроением. Только мне плакать было некогда, да и мера неэффективная. Я лихорадочно искала выход из дурацкой ситуации. Предложу-ка я Глебу более интересное решение, которое, к слову сказать, было видно невооруженным глазом. Много раз говорила ему — нужно в кафе сменить обстановку.

Может, сейчас брат прислушается?

Обмозговала, прокрутила про себя несколько вариантов и дельных предложений. Почувствовала легкий прилив надежды на лучшее. Вот Глеб удивится, когда узнает, настолько наша ситуация небезвыходная! Не нужны нам никакие «вторые дыхания» со стороны.