Стойте-стойте! Это вообще, как? Как такое возможно, чтобы Зинар совершенно не помнил или не понимал, что творил? А может не контролировал? Это что еще на него такое нашло?

Что? Почудилось – инфополе подкидывало какую-то подсказку. Что-то на счет оборотней вида Зинара и… я так и не разобрала… Ощущение было сродни тому, как в голове крутится слово. Ты почти пробуешь его на языке, оно практически сформулировалось. Но… все-таки не до конца…

Драгорн не выдержал. Вскинул голову к небу, словно просил там о помощи или терпении и громче уточнил:

– Да ответь уже! Не молчи! Я сделал что-то такое, чего ты не хотела? Я сделал тебе неприятное? Я сделал то, что тебе не понравилось? Ты ответишь мне или нет?

В его мелодичном, низком, чуть бархатистом голосе неожиданно смешались такие оттенки интонаций, которые я никак не ожидала вместе услышать. Страх, смятение, злость, просьба…

Я будто слегка вышла из ступора.

– Кхм… Ничего такого… Неприятного. Я просто не знаю, как пояснить. Я этого не хотела… то есть… не ожидала… Наверное, скорее второе, чем первое. Но неприятно мне не было.

Зинар сморгнул и снова мотнул головой.

– Запутала.

Он сказал это тихо, убрал руку с моего плеча и отошел на почтительное расстояние.

Казалось, я поставила боевика в тупик. Он какое-то время просто смотрел на меня, всей своей позой демонстрируя закрытость. Руки скрещены на груди, губы плотно сомкнуты, уголки чуть опущены. Ноги на ширине плеч. Он словно ожидал атаки, а не очередного неловкого магического выпада.

– Продолжим тренировку, – предложил как-то неуверенно.

А я вдруг поняла, что все еще ощущаю губы Зинара. Горячие, настойчивые и мягкие… Аж жар охватывает и прокатывается по телу приятной волной…

***

…Когда мы закончили, я чувствовала просто вселенскую усталость. В последний раз я так упахивалась, когда полола и обрезала викторию в бабушкином саду. С тех пор ненавижу любые земляные работы. Помню эти тяпки, эти грязные руки, эту землю под ногтями, которую просто невозможно целиком вычистить… Прощай маникюр и красивые ладошки. Помню и боли в спине, хотя мне и было-то на тот момент лет четырнадцать.

И вот сейчас я чувствовала себя такой же измотанной.

Не могу сказать, что совсем уставшей, прямо выжатой как лимон. Но складывалось стойкое ощущение, что живу и действую уже на автопилоте.

Зинар молча проводил меня до общежития. Прямо до дверей комнаты.

Стоял и просто смотрел. Я прямо растерялась под его пытливым, внимательным взглядом. Лучше уж язвил бы, ей богу! Подкалывал в своей фирменной манере. Я сразу смекнула бы, что отвечать и в каком стиле с ним разговаривать.

Сейчас же Зинар просто не сводил с меня глаз и молчал, как рыба об лед.

Минуты капали, тянулись, словно расплавленный сахар. Который течет и застывает одновременно. Опутывает все вокруг липкими тонкими сетями.

Я не знала, стоит ли попрощаться или дождаться все-таки что скажет боевик. Уж больно сосредоточенно-напряженным он выглядел. Словно решал проблему Вселенского масштаба. Вопросы, как минимум, жизни и смерти.

Наконец, Зинар прокашлялся и открыл рот, но его неожиданно перебили.

– Привет, братец! Уверена, вы уже наобщались с нашей с тобой общей подопечной. А сейчас я хочу пригласить Лио и ее сына на ужин, который уже заказала.

Зиналь потрясла бумажными пакетами в руках.

Зинар прямо оскалился, зарычал, словно дикий зверь. А затем отмахнулся с какой-то обреченностью на лице.

– Я приду завтра и поедем на новую экскурсию, – буркнул себе под нос и скрылся из виду.

Я аж подпрыгнула от радости.

– Спаси-ибо! – поблагодарила Зиналь. – А то он такой странный сегодня. Вообще не понимаю, как вести себя.