Драгорн издал странный звук: то ли вздыхал, то ли выпускал воздух из легких. Размашисто рубанул рукой по воздуху, словно сражался с невидимым противником. И мне сразу стало жалко этого несчастного. После такого удара от него вряд ли что-то осталось.

Зинар прочистил горло и позвал:

– Лионелль…

Я дернулась, как от удара хлыстом и машинально сделала шаг назад. Зябко обхватила себя руками и посмотрела на Зинара исподлобья.

Драгорн нахмурился сильнее – теперь его брови одной жесткой линией перечеркнули гладкий лоб.

– Я сделал что-то помимо твоей воли? – негромко спросил боевик.

Вопрос оказался настолько неожиданным, что я замерла, буквально остекленела не в силах выдавить из себя ни звука.

Зинар сделал решительный шаг ко мне, затем отступил, будто передумал. И вдруг резко приблизился, словно что-то для себя наконец-то решил.

– Слушай, – он даже чуть сгорбился, будто нарочно пытался создать мне более комфортные условия общения с подобным верзилой. – Я не хотел… То есть… Хотел… Но не так… Не помимо твоей воли…

Зинар усмехнулся, мотнул головой и дернул рукой, будто отмахивался от мухи.

Его горячая ладонь неожиданно легла на мое плечо. Будто боевик предупреждал мой побег.

Пальцы сжались и меня пронзило это ощущение: его мощи, его силы и напряжения, которое волнами исходило от тела Зинара.

Я никогда прежде подобного не испытывала.

Я! Опытная женщина, которая была замужем, которая встречалась с десятками ребят еще в ранней юности. Выбирала…

Было нечто такое между нами… Волшебство, что ли…

Мне нравилось, что пальцы Зинара так напряжены и даже чуть вздрагивают. И что его губы тоже едва заметно подергиваются. Я прямо упивалась этим его нервным, взбудораженным, совершенно растерянным состоянием. И юная невинная девушка во мне, которая так ждала настоящего принца, тихо и восторженно шептала: «Это я, я его довела! Это из-за он меня такой!» И, кажется, даже радостно попискивала.

Боевик с минуту сглатывал так, словно у него никак не получалось проглотить большую горькую пилюлю. А после все же продолжил:

– Я не хотел делать ничего такого… То есть… того, чего ты не хочешь. Я что-то такое сделал? – он говорил путанно и сам, кажется, путался в словах, как в сетях. Падал на лопатки, вставал, делал шаг и опять падал. Потому что уже не мог выпутаться. И с каждым шагом все сильнее вяз в этом непонятном, странном, немного пугающем и одновременно волнующем напряжении между нами.

– Я сделал что-то, что тебе не понравилось? Тебе не понравилось? – спросил он снова.

Я все еще молчала, не понимая, как на это ответить и почему-то сомлела гораздо сильнее, нежели в руках драгорна, в момент одного из самых неожиданных и страстных поцелуев в моей жизни. А уж мне было с чем сравнивать.

Лишь спустя пару минут мой мозг наконец-то соизволил оцифровать происходящее. Он переживает за мою реакцию? Боится, что сделал мне неприятное? Да ла-адно! Мне прямо не верилось.

Вспоминалось, как бесцеремонно тащил меня по территории вуза Зинар в день нашего фееричного знакомства.

Казалось, ему плевать, что еще немного – и я не выдержу темпа и буду просто волочиться, в прямом смысле этого слова. А не волочиться за ним, как женщина за очень приглянувшимся ей мужчиной. Казалось, ему плевать, что я запыхалась, как марафонец к концу долгого забега. Казалось, мои удобства и ощущения вообще не волнуют боевика.

И следующей пронзила странная, немного пугающая мысль. Он, что, не совсем осознавал, что делает? Я ошарашенно моргнула и выдохнула. Потому что от этой мысли воздух загустел в легких словно вязкая плотная смола.