Прикусываю ноготь. Ясно. У меня в плену Робин Гуд. Какой кошмар! Лучше бы мне простой безвольный отравитель достался. Испуганная и безразличная пешка в чужих руках. А этот вот. Что мне с ним делать? Я понимаю, почему Лирия. Она же ломает рабов и уничтожила бы чужого политического противника морально и возможно физически. А я? Я-то тут причем?!

– Мне очень жаль, – многозначительно выдаю.

Свен несколько мгновений смотрит вопросительно. Потом чуть-чуть приоткрывает рот. Я понять не могу, это сейчас выражение брезгливости?

– Ну если б ты не проиграл, – развожу руками в стороны, – то, наверное, сдал бы мне своего врага. Так?

Тот скалится.

– Смеешься, женщина? – шипит он.

Что-то в самой глубине моей души, наверное телесная память Лирии, говорит мне о том, что надо бы осадить мужика. Он же меня сейчас переборет морально, но я ведь столько времени воспитывала в себе осознанность и принятие! Я не могу взять и одним махом переступить через это!

– Нисколько, – сообщаю ему я. – В политике часто так бывает.

– Я не такой, – Свен включается в диалог и меня почему-то это радует. – Я перегрыз бы ему глотку!

Смотрю на свои ногти.

– Ну понятно, ты волк.

Хотя мне ужасно не по себе и чуть-чуть потряхивает. Этот мужчина не слабый. Он просто проиграл, а это другое.

– Меня подставили… – рычит мое приобретение.

– Все так говорят.

Понятия не имею, зачем я это ляпнула. Горящий взгляд волка прожигает меня насквозь и становится ясно, что парень целиком в своей драме. Спорить с ним на этом поприще – рисковать быть покусанной.

– Так почему, говоришь, тебя нельзя отдавать?

Этот вопрос как будто сбивает спесь с пленника. Он набирает воздуха в грудь. Я вижу как раздуваются его ноздри, как снова контурируются мышцы под лоснящейся кожей. Ей-богу, если бы у Лирии дома не было зачарованных веревок, он бы уже меня порвал.

– Я вынесу любые унижения, кроме… – Свен отводит взгляд и я снова замечаю то как ходят желваки на его щеках.

Опускаюсь на одно колено и заглядываю ему в глаза.

– Кроме? – помогаю.

– Я не позволю отобрать моего зверя! – резко ощетинивается Свен.

– Не переживай, с этим будет все в порядке, – пытаюсь улыбнуться я. – Мне такие вещи не требуются.

Тот лишь криво усмехается и я неожиданно догадываюсь:

– Это какая-то особая казнь для вашего клана?

Свен молчит, но это у него получается весьма красноречиво.

– Лучше уж я стану игрушкой, а потом… – говорит оборотень, глядя на меня.

И эта его фраза оставляет во мне уверенность в том, что кое-чья битва еще точно не закончена.

– А я хотела вернуть тебя, да? – вдруг осознаю.

В памяти начинают мелькать непрошенные воспоминания Лирии. Укротительница была уверена в том, что от ее нового пленника воняет псиной. И это была главная причина, по которой она хотела от него избавиться.

Так-то Свен – глава одного из самых могущественных кланов, молодой и задиристый. Его враги двоюродный дядя попытался прибрать к рукам всю власть до того как соперник полностью оберетет силу. Свена действительно подставили. Но Лирии на это было плевать. Она встретила дядю Свена на Перекрестке миров и просто нагадила ему как умела. За услугу, которую клану оказывала ее начальница, укротительница потребовала то, что оборотень не хотел отдавать больше всего – его главного врага. Лирии были совершенно неинтересны чужие склоки. Она питалась отрицательными эмоциями и выпила дядю Свена до дна.

А потом ей достался оборотень. Лирия питалась его отвращением и страхом, но сила мужчины, хоть и скованная, мешала ей получать доступ к искомому.