Я поспешно подскочила, сильно постаравшись принять невозмутимый вид. «Девочку» пришлось проигнорировать – не та ситуация, чтобы разводить дебаты из-за обращения. Есть вопрос получше. Я подняла кошку, поставила ее на трибуну, одновременно ясно и четко проговорив мысленно:

«Хорошо. Но ответь – мы, выходит, можем общаться телепатически? Но почему ты раньше не говорила об этом?»

«Давай все объяснения потом? Мне сейчас понадобится много сил. От того, как мы сыграем свои роли, зависят наши жизни».

И кошка, повернувшись к толпе зрителей, обвела их взглядом, сверкнув изумрудными глазами. И заговорила – вполне по-человечески. Впрочем, ее речь я уже слышала, меня удивило другое.

Кошка говорила на языке местных людей, и они слушали ее, затаив дыхание.

Я тоже слушала кошку, приоткрыв рот от удивления. Да и на лицах людей были написаны восхищение пополам с изумлением, и только единицы глядели с подозрением.

На меня многие косились сочувствующе, что внушало надежду.

Единственный, кто не показывал эмоций, был молодой мужчина за столом на возвышении. Он сидел с таким видом, будто каждый день проводил собрания, где выступают говорящие кошки, и ему это до смерти надоело. Он скользил равнодушным взглядом по мне, моей пушистой защитнице, по людям вокруг, а изредка опускал взгляд в бумаги перед собой, принимаясь что-то читать.

Зато когда кошка завершила речь, он словно бы ожил. Что-то спросил – не у нее, а подозвав к себе невысокого плотненького мужичка в синем мундире. Тот подошел и торжественно водрузил на его стол стеклянный куб, где лежал… самоцвет, что раньше висел у меня на шее!

Но как так? Ведь я же бросила его Айдарелу, когда мы общались в виде духов! Или в этом все дело? То, что происходило там, нереально?

Ладно, потом разберусь. Сейчас надо сосредоточиться на насущном.

Люди вокруг зароптали. С каждой минутой народ все активнее обсуждал что-то, а сочувствующих взглядов поубавилось. Мне это не нравилось – очевидно же, что решается моя судьба, а я даже не могу повлиять на исход решения!

– О чем они говорят? – спросила я кошку. Не стала заморачиваться с мыслеречью, а сказала вслух – зачем, если меня все равно никто не понимает? Пушистая защитница повернулась и уставилась на меня немигающим взглядом. Пришлось повторит свой вопрос без слов. Еще я спросила, как ее зовут и поблагодарила.

«Лучше говори мысленно, – произнесла она. – Это отнимает меньше сил. Мое имя назову позже, как и расскажу свою историю. Не стоит благодарности, я всего лишь отдаю тебе долг жизни. Люди обсуждают амулет. Слишком многие видели, как он вспыхнул, а потом из него появился дракон. Я пытаюсь доказать, что ты обычный человек и защищала меня, драконы нас пленили, а мы сбежали. Но мне не верят».

«Это плохо, – заметила я. – Не знаю, как доказать, что я не верблюд. Может, у них есть какие-то тесты, определяющие драконов?»

«Драконы настолько сильны, что могут прикидываться людьми», – со вздохом сказала кошка.

«А какие аргументы они приводят? Только призрачный силуэт из амулета?»

«Для этих людей аргументы не особенно важны. Но главный тут человек за столом. Они называют его Цензор».

«И что мне грозит, если этот Цензор решит, что я дракон? Казнь?»

Я покачала головой. Будь я драконом, разве сидела бы тут? Можно подумать, та зверюга, чья виртуальная проекция появилась из амулета, позволила бы с собой что-то сделать кучке людей.

И еще вопрос – это Айдарел и Айстрим превращаются в таких зубастых рептилий? Хотя, конечно, это праздное любопытство.

«У них война с драконами, – произнесла кошка то, что я уже слышала. – Военнопленных или обменивают на своих, или лишают магии. Но я сказала, что ты моя защитница. При тебе нашли ее документы».