О чём я рассуждаю?!

Даниэль до лечения смотрел только вверх-вниз, а сейчас он смотрит на меня, в бок! Это не случайность! Это огромный шаг вперёд!

— Даниэль! — я подрываюсь.

Усталости как не бывало. Я подпрыгиваю с места, встаю перед Даниэлем, понимаю, что теперь он вынужден смотреть вверх.

Надо было табурет подтянуть, но я просто опираюсь на диван коленом и пригибаюсь, чтобы оказаться на одном уровне. От счастья я совершенно не чувствую неудобства.

— Тебе лучше! У нас получилось! Я так рада! Я тебя расцеловать готова!

Я фонтанирую восторгом как маленькая девочка, которой устроили настоящий праздник, аж в ладоши захлопала и едва не устроила танец диких бабуинов. Скакать у мужа на бёдрах, прикрытых тонким хлопком, было бы лишним. Плавали — знаем.

Даниэль просто смотрит.

— Ты как? — повторяю я. — И я жду правду.

Враньё нам навредит.

Я по-прежнему безумно рада, но фонтан выдыхается, эйфория отпускает, и я понимаю, что усталость никуда не делась, что в позе крючка опираться одним коленом на диван неудобно, что я хочу чай, но от одной мысли, что мне придётся пропустить через себя ещё магию, мне плохо.

К чертям магию, гуглю огниво.

Даниэль отвечает — дважды поднимает взгляд.

— Завтра повторим, — ухмыляюсь я, вкладываю в ухмылку остатки бодрости и поднимаюсь. Надеюсь, завтра силы ко мне вернутся. Мне нужен отдых, и не просто отдых, а качественный. Только где его взять?

Даниэль косится на диван.

Пфф, нашёл, что разглядывать. Я вылила три кувшина, так что физиологические следы смыло. Что-то, конечно, осталось, я же не чистила обивку. По-настоящему противны не следы естественных надобностей, а чёрные сопли, начавшие на весь холл вонять ядрёной тухлятиной.

Вот зачем Даниэль уводит на них взгляд? Он — до меня доходит — не рассматривает, он мне их показывает!

— Что? — ко мне возвращается огонёк раздражения.

Я понимаю, что нужно убрать, отмыть, проветрить, но я в батрачки не нанималась. Отдохну — продолжу. А запах… Ну, я той же вонью дышу.

Даниэль всё настойчивей.

Впору взяться за лист и карандаш, но я не успеваю.

Лужа на полу внезапно вздымается горбылями, надувается мутный пузырь. Я инстинктивно шарахаюсь до того, как пузырь, смачно хлюпнув, лопается, и из жижи вываливается… очень большая сопля, только почему-то она живая. Не сопля, а, скорее, амёба с ложноножками. Серое создание забрасывает жгут, будто пират — абордажный крюк, прилипает кончиком щупальца к мрамору и вполне уверенно себя подтягивает.

— Что это?

Вторая амёба, третья. На диване, куда сопли хлынули в самом начале, тоже надувается пузырь, но небольшой, из него вываливается только одна живая дрянь.

Даниэль пытался меня предупредить?

— Трындец. Они опасны?

Да.

— Их можно чем-нибудь хлопнуть, как тараканов? Ботинком например?

Нет.

— Только магией? — обречённо спрашиваю я.

Да.

Я слишком устала. Может, ну их? Пусть амёбы подождут? Посажу в тазик, накрою крышкой… Им, конечно, предпочтительнее аквариум, чтобы не сбежали. Амёбы раскидывают ложноножки и все разом подтягиваются в направлении Даниэля.

Сюрприз…

Пока я торможу, сопли повторяют рывок совсем уж уверенно и в темпе.

Аквариумы и тазики отменяются.

— Их можно лопнуть голой силой, без рун и прочих вывертов? — напряжённо уточняю я.

Да.

Было бы дико обидно начать лечение, сделать первый шаг к победе и оказаться закуской на пиру сопливых амёб, мда.

Раздумывать некогда. Надо либо тащить Даниэля с дивана, либо убирать ожившие некро-сопли.

Тащить Даниэля? И играть с соплями в догонялки? Они ведь чуют то ли его, то ли нас обоих, и не отлипнут.