Все остальные комнаты были однообразными, и только самая дальняя со старинным комодом, ткацким станком и целой мастерской рукодельницы сильно выделялась из них.

Оборотень в эту комнату не пожелал заходить. А так везде следовал за мной, и я за полчаса своих исследований на втором этаже привыкла, что он время от времени встаёт за спиной, кладёт морду мне на плечо и внимательно изучает, что я записываю. Это так мило! У меня мохнатый друг. Я не одна. 

Он вкусно пах травами. Особенно выделялся горьковатый запах тысячелистника. Мне нравилось, воспоминания детства нахлынули, мама любила травы.

А сюда он не пожелал следовать за мной. Это было странным, но я оставила дверь открытой, чтобы муж мог за мной следить. 

В комнате царил творческий беспорядок. Многочисленные ткани, огромные катушки с нитками. Всё покрыто пылью. Видимо, в это место никто не заглядывал, даже Нил Ильич. Я же так и решила, что комнаты он подготавливал.

Кровать двуспальная была закидана множеством цветастых покрывал. На полу домотканые и лоскутные дорожки. Очень уютно и сочеталось с бревенчатыми стенами.

Женщина, живущая здесь, оставила много вещей. В шкафу — одежда преимущественно зелёных цветов. Украшения в шкатулке, что я понимала, дорогие. Оружие нашлось: пистолет с обоймой, десяток ножей и меч в чёрных ножнах с красными камушками. Для оружия в красивом резном комоде был выделен отлетный ящик рядом с чулками.

Над комодом — красивое зеркало в рамке, в нём отражался волк, выглядывал с любопытством, следил за мной своими сказочными глазами.

Я решила комнату опечатать до дальнейших разбирательств. Вдруг хозяйка приедет, нужно сохранить всё на месте.

Повернулась к выходу и, как в комнате Геннадия Гурьяновича, наткнулась рядом с дверью на фото.

Здесь опять присутствовала девочка Ясения Пассарионовна с двумя хвостиками. Видимо, у родителей на руках сидела, хотя, судя по недовольной мордашке, у Геннадия Гурьяновича  ей было гораздо интересней.

Это бывшие владельцы дома.

Я аккуратно сняла со стены фото. Пара была невероятно красивой. Просто нереальные какие-то! Не то чтобы с обложки журнала, а… А-а! Это, наверно, фото-редактор.

Немного печальный мужчина имел одухотворённый вид. Жгучий брюнет с длинными волосами и бородкой. Темноглазый. Девушка его неулыбчивая с рыжими кудрями и азиатскими глазами. Сероглазая, белокожая. С невероятно красивой фигурой. Грудь точно третьего размера и талия тонюсенькая.

Да-а-а, красивая.

Я перевернула фоторамку, желая узнать имя жены Пассариона… Ведь это отец девочки? Ясения тоже темноглазая.

Оказалось всё намного трагичней.

Владимир Гурьянович и Алия Андреевна с Ясенией Пассарионовной.  

Не родители.

Я перевернула фото и посмотрела на своего мужа, потом в открытую дверь коридора. Оборотень лежал у порога положив морду на руки. Заскучал.

Раз у нас с ним брачный контракт, значит, Алия… Аль умерла. Я вначале подумала, что это случайная грязь на фото, но кто-то чиркнул чёрной краской на платье Алии Андреевны в знак того, что её больше нет.

Я тоже рыжая, у меня тоже азиаты в родне. Но у меня нет таких кудрей и такой шикарной фигуры. Явно уступала женщине во всём. Оружием пользоваться не умела и ткать коврики тоже.

Сильно расстроилась.

Пыталась понять, почему. Из-за Владимира Гурьяновича. Он таким красивым мужчиной оказался.

Я аккуратно повесила фото и вышла из комнаты, закрыла её на ключ и связку отправила в карман. Нескоро я вернусь к этой комнате. Вначале выслушаю мнение супруга.

— Всё, — сказала я оборотню. — Можешь перекидываться человеком.