О… Видели бы эту картину мои недобрые корпоративные боги, вытаскивающие меня из
самых безвыходных ситуаций… Умерли бы со смеху. Дареш совершенно заледенел,
только губы брезгливо дёрнулись, но, к его чести, символ рода он прожевал и не
поморщился. Только глаза полыхнули ненавистью.
Мне же пришлось проще. Я подцепила кусочек яблока и заела мерзкий привкус.
Храмовник с растерянной физиономией протянул нам чарки, и я взяла предназначенный
мне тяжёлый кубок, от которого пахло вином, железом и пеплом. Отпила, и горло
обожгло терпким алкоголем, почти не имеющим вкуса. Дареш, не отводя от меня
ненавидящего взгляда, отпил следом.
Я собиралась отставить кубок после первого же глотка, но подумала о брачной ночи,
которой не было возможности избежать, и выпила до дна.
Зал выдохнул слаженным единым вдохом. С трудом подняв отяжелевшую от вина голову,
я вдруг поняла, что всё это время за нами следили сотни глаз, анализируя каждый жест,
каждое слово, каждый шаг.
Снова грянула музыка, вейры потянулись к центру залы, и я встала следом:
— Не откажете ли мне в первом танце? — спросила прямо.
На нас оглянулись несколько вейров, и Дареш медленно поднялся, чем-то напоминая
сдвинувшуюся гору. А я думала, он разозлился на меня за личинку, но нет. Разозлился он
сейчас.
Судя по коротком жадному взгляду в толпу, пригласить он собирался свою ненаглядную
Лети. Та пялилась на нас глазами загнанного оленя у самой стены. Таков уж её удел –
полировать красивой спиной стены на чужой свадьбе, потому что никто другой её не
пригласит. Лилиана Вильс всего лишь драдера, единственная допущенная на торжество в
качестве гостя, а не прислуги.
Уделом высокорожденных вейров была политика, экономика и военное дело, никто из них
не стал бы пачкать руки о низменное торговое ремесло. Для ведения дел они нанимали
драдеров, которые охотно оказывали специализированные услуги. Среди последних было
полно ювелиров, юристов, артефакторов и торговцев всех мастей. И им перепала капля
драконьей крови, хотя дар драдера обычно был невелик.
Но уж, конечно, никто не пустит драдера в общество высокорожденных. Лети терпят ради
Дареша. Ради Дареша ей подносят напитки и тарелку дорогих сластей, позволяют
любоваться на танцы, но ни один из них не перемолвится с ней ни словом. Даже если мне
не удастся обмануть судьбу, то и после смерти я останусь единственной женой Дареша,
которую одобрили боги.
Дареш хотел обозначить серьезное положение Лелианы первым танцем с ней. Тогда бы
никто не смел над ней насмехаться, поостерёгся бы ссориться с пятым генералом. Но я не
без удовольствия поломала им игру.
Дареш протащил меня через весь зал и с наслаждением сомкнул лапищи на моей спине.
Потом, правда, опомнился, крепко взял мою руку и вполне пристойно повёл в свадебном
танце Узра, который дался мне с лёгкостью дыхания. Эйвери заучила его назубок в
надежде, что Дареш полюбит её, ну а я в своё время использовала танцы как один из
способов снять стресс.
— Ты перешла все границы, маленькая дрянь, — ласково шепнул муж на одном из па. —
Смотри, как бы не пришлось тебе пожалеть.
Я с наслаждением выгнулась у него в руках:
— Два раза не умирают, дорогой.
В ледяном золоте глаз плеснуло опасным безумием, и я невольно насторожилась. Из
скудных остатков памяти, доставшихся мне от Эйвери, я наскоро складывала печальную
клиническую картину её отношений с жестоким женихом. А теперь и мужем.
Жестокость, унижения, лишения. Три кита, на которых базировалась самоуверенность