- Ты-ы-ы… – захрипел жутко.

И вдруг, закатив глаза, повалился на нее всем весом.

А в следующее мгновение в комнату ввалилась охрана во главе с ее мужем – герцогом фон Латтимером.

10. Глава 9

- Я давно говорил – нужно избавиться от этого отребья! Зачем он тебе? Найму другую охрану. Они дадут столько клятв, сколько захочешь. Сам владыка носа не подточит.

Высшую силу сравнивают с комаром… Какое богохульство!

Но Елизавета молча наблюдала за шагавшим из угла в угол герцогом и молчала.

А что тут скажешь? Пусть лучше думает, что перед ним напуганная до икоты девица, чем разозленная до трясучки женщина.

А муженек-то ее, оказывается, та еще тварь! Урод небесной красоты! Садист!

И это еще мягко сказано.

Первое, что сделал сиятельный супруг, ворвавшись в ее комнату – с размаху дал Бернарду под ребра окованным железом сапогом!

Елизавета могла поклясться, что слышала хруст.

От одного удара здорового мужика отшвырнуло к стенке, и хвала всем святым, что бедняга уже был без памяти.

А вот ублюдок фон Латтимер не собирался останавливаться и наверняка бы забил ни в чем не повинного раба до смерти, но Елизавета кубарем бросилась мужу под ноги, причитая, что ей плохо, страшно и вообще «хочу на ручки».

Скривив идеальную рожу, герцог вынужден был переключить внимание на колотившуюся жену.

А Елизавету натурально колотило.

С самого детства она терпеть не могла измывательства над беззащитными. Особенно если издевались зажравшиеся ублюдки, охреневшие от собственной власти. Герцог именно таким и оказался.

Маска благородного аристократа слетела в один миг, обнажая искаженные злобой черты.

Здесь была не просто ненависть, а нечто гораздо большее.

Сиятельная ублюдок действительно хотел убить Бернарда и довел бы дело до конца, если бы Елизавета молчала.

Как сейчас, например.

- Я надеюсь на твое благоразумие, дорогая.

Герцог, наконец, прекратил метаться по комнате и застыл напротив.

Высокий, божественно красивый в своем черном камзоле с серебряным тиснением и… отвратительный. Настолько, что Елизавета всерьез боялась сорваться на рукоприкладство. Отпечаток ладони отлично смотрелся бы на лощеной морде!

Но, стиснув пальцы и выдавив улыбку, она пролепетала тихое:

- Я так… испугалась…

Серые глаза сверкнули яростью. Короткая едва заметная вспышка, однако Елизавета поняла – герцог ждал совсем другого ответа.

И сдаваться просто так не собирался.

Приклонив перед ней колено, обеими ладонями обхватил руку и подарил настолько проникновенный взгляд, что и камень превратился бы в розовую сахарную вату.

- Дорогая… Ты ведь понимаешь – пришло время избавиться от раба. Он опасен. А я не смогу жить, зная, что рядом с тобой находится безумец.

Какой же низкосортный пизд… кхх, обман. От первой до последней буквы.

Герцог даже не пытался скрыть нетерпения, и Елизавета еще раз убедилась – Бернарда лучше держать поблизости. Очевидно, фон Латтимер не мог распоряжаться этой собственностью жены. А она не собиралась ему это позволять.

- Хочу кушать, - заныла, игнорируя чаяния герцога.

Мужчина отшатнулся.

Идеальные, по-мужски красивые губы изогнулись в оскале брезгливого омерзения, но фон Латтимер быстро взял себя в руки.

- Конечно, дорогая. Эй, девка, - рявкнул на сжавшуюся в комочек Олененка. То есть Дину – самую тихую и робкую служанку. – Живо неси еды! Да какой следует.

- Д-да, госп… - бедняжка Дина запнулась и пулей вылетела из комнаты.

Но Елизавета успела заметить в орехово-карих лазах безотчетный ужас. Так смотрит невинная жертва на палача. Или нет – на преступника.

От нехороших мыслей к горлу подкатила тошнота.