Волосы расчесала, заплела в косу тугую. На шею повесила оберег из трав сушеных супротив приворота. Пусть-ка Тишалей попробует теперь чаровать!

И вот когда я уже к двери направилась, кот вдруг спрыгнул с подоконника, преградил путь.

«Куда собралась, ведьма?» – спросил сурово.

– К Тишалею иду, – ответила я. – Договор скреплять. Чай, трясунца-то я извела и бобров его, которые не бобры вовсе, тоже.

«И одна, значит, идти вздумала? Без защиты? Без подмоги? Мало тебе вчера было?»

– А ты что ж, в защитники набиваешься? – усмехнулась я, скрещивая руки на груди.

Кот фыркнул, отвернул морду.

«Делай как знаешь. Но знай – Тишалей хитер. И нрав у него переменчивый, что весенний ветер. Сегодня улыбается, а завтра – утопит».

– Спасибо за заботу, – хмыкнула я, переступая через кота. – Но я тоже не лыком шита. Справлюсь.

Вышла на крылечко, в ступу свою залезла. Котик следом на краешек спрыгнул, но чуть к земле спустились, он на камни перескочил.

Ну и пускай. А я над болотом полетела и еще дальше, в самый Острый омут. Покружила над тамошними местами, проверяя. Но чертят и след простыл. Хатку тоже разобрали, все как уговаривались.

Нечисть, конечно, хитрая, но против договора не пойдет.

Вернулась я на озерцо болотное, примерно в то же местечко, где и до этого княжича призывала.

Достала из-за пазухи пузырек с кровью девственной – тот самый, что для Тишалея берегла. Откупорила, капнула три капли в воду.

– Тишалей, болотный княжич, хозяин вод стоячих, трав гнилых, – позвала я звонко. – Приди, покажись, дело есть.

Туман заклубился сильнее, завертелся воронкой. И вот из глубины его выступил Тишалей – такой же прекрасный, как и в первый раз. Волосы зеленые до плеч, глаза изумрудные, стан гибкий, как у ивы молодой.

– Здравствуй, ведьмочка, – улыбнулся он, показав зубы острые. Да что ж им всем эти зубы то!? – Вернулась, значит. Не позабыла старого друга.

– Какой ты мне друг, – хмыкнула я, пряча пузырек. – Тебе от меня только кровь нужна. И то не на всякую явишься. А меня еще и в болото утащить хотел. Друг… ага.

Тишалей рассмеялся, и смех его звонким колокольчиком разнесся над болотом. Красивый все ж, зараза. Как и многие из ему подобных. Баюн-то вон тоже в человечьем облике внешностью не обделен.

Да уж… вот как природой задумано. Сильные хищники красивы сверх всякой меры, чтобы добычу удобнее было приманивать…

– Не только кровь, – подмигнул он вдруг, явно меня смутить пытаясь. – Красота твоя тоже манит. Словно кувшинка белая среди тины.

Я поморщилась. Такой лестью прямой меня заманить сложновато. Самооценка у меня нормальная, не жаловалась никогда. На комплименты обделенной себя тоже не считала. Так что пусть бы княжич при себе оные и оставлял.

Ну или хоть что поинтереснее придумал бы.

– Я бобров твоих, которые не бобры вовсе… Впрочем то ты и так знаешь, – отметила между прочим. И не укрылось от меня, как дрогнули губ его уголочки. Точно знал Тишалей, к кому меня отправляет. – Извела я их, как и договаривались. Кикиморы теперь жить будут спокойно.

Тишалей прищурился, обошел меня кругом, прямо по воде ступая. Я чувствовала его взгляд, словно прикосновение скользкое, неприятное.

– Да, ушли они – проворчал неохотно. – Задание ты выполнила, ведьма. Но не думай, что теперь все так просто будет.

Я подбоченилась, глядя ему прямо в глаза.

– Договор есть договор, Тишалей. Ты слово давал.

Болотный княжич скривился, словно кислицы наелся.

– Вот люди! Все о договорах, о словах! А как же чувства? Желания? – Он шагнул ближе, глаза его засияли ярче. – Взгляни на меня, ведьмочка. Разве я не люб тебе? Разве не манит тебя мой взор, мой голос ласковый?