— Ты ведь не ел еще, пошли позавтракаем!

— Не хочу, — пробасил Гром, но поплелся за ним всё равно.

Дом у них стал общий с тех пор, как случилось горе, и Буран больше не решался оставлять Грома в полном одиночестве.

Он столько насмотрелся, что одно время боялся даже уходить далеко. Но, к счастью, в последние годы Гром стал спокойнее и смерти не искал.

С его переездом в доме одиночки и ворчуна появились все эти человеческие штучки, которые Гром не любил, потому что постоянно умудрялся что-нибудь сломать. Микроволновка, электрический чайник, стиральная машина, телевизор, посудомоечная машина. Даже этот жутко раздражающий своим гудением блендер, будь он неладен!

Буран первым делом закинул свои вещи в стиральную машинку, разгуливая по дому голышом просто потому, что среди берсерков так было принято.

Нет, разве вы видели медведей в одежде?

Вот и Буран считал, что все эти тряпки — лишнее. В любом случае в одежде берсерки ходили, только если люди были поблизости, чтобы никого не ввергать в шок своими габаритами.

И Гром почему-то в этот момент подумал, что девчонка-то оказалась крепким орешком — она ведь ни единого раза не скосила глаза, чтобы посмотреть на его бедра, как, наверное, сделала бы любая другая девушка, чтобы воочию убедиться, что он во всех местах большой, а не только сверху.

Потому что там было на что смотреть и чему удивляться.

Она больше смущалась своего дома, чем того, что перед ней стоял голый огромный мужик.

— А вишневого варенья больше не осталось? — отвлек его от размышлений голос Бурана, который спустился в кладовку в поисках чего-нибудь вкусненького.

— Ты за прошлую неделю восемь литров этого варенья съел.

В кладовке загремели банки, которые Буран переставлял в поисках того, что хотелось его медвежьей душе, и раздался его низкий голос:

— У меня стресс! И поэтому организм требует вкусного!

— Твой организм не слипнется от такого количества сладкого? И откуда стресс взялся?

— Я с тобой живу! Каждый день как на пороховой бочке!

— Тогда теперь понятно, почему мои запасы в кладовке стали так стремительно исчезать.

3. Глава 3

Пока Буран шарил в кладовке, которая занимала подземный этаж размером с этаж первый, Гром тяжело опустился на диван и попытался расслабиться.

Кладовка у него была знатная.

Там было столько запасов, что можно было бы спокойно жить несколько лет, в принципе не покидая стен дома: варенья, соленья, компоты, настойки, мед, орехи, нужные засушенные травы — всё, что было так мило медвежьей душе, имелось в этой кладовке в большом количестве.

И всё это Гром заготавливал собственными руками, чтобы хоть как-то скрасить свое одиночество и занять себя вполне полезным делом.

Правда, с переездом Бурана к нему, кажется, снова нужно было запасаться всем на свете.

— У нас яйца заканчиваются!

— Прошлым утром их было восемьдесят штук, — глухо отозвался Гром, когда Буран появился из кладовки, степенно поднимаясь по удобной лестнице с большой тарелкой в руках, где лежали яйца, грибы и вяленое мясо.

— Вчера я ел яичницу, и сейчас мы будем есть ее тоже. Поэтому уже минус сорок.

Кстати, как истинные медведи, берсерки ели много.

Но иногда Грому казалось, что в таких количествах способны поглощать еду только Бурые. Полярные предпочитали свежепойманную рыбу.

Кадьяки — живое сопротивляющееся мясо.

Гризли больше болтали, чем набивали рот. И только Бурые всегда пытались найти, чем бы им перекусить. Может, поэтому его род считался самым гостеприимным и душевным, что про самого Грома сказать можно было с большой натяжкой.