Яромир фыркнул. Вот ведь!

− Хорош подвигами похваляться. Сказал − к завтрему будь готов.

− А как же Устав?

− Что, Устав? − Яр сморщил лоб.

− Ну... По Уставу нельзя нам. Того самого... Ну... и детей нельзя тоже. А тут я, почитай, пол общины обрюхатил.

Полумесяц хохотнул.

− А он не промах, наш Превосходный муж! − фыркнул призрак. − От скромности точно не помрёт.

Ледорез ухмыльнулся и, понизив голос, изрёк:

− Мы никому не скажем.

Он поднялся, а Пятый ухватил его за руку.

− Ты... не расскажешь?

− Нет.

− Честно?

Яр строго посмотрел на парня.

− Ещё раз спросишь − выбью зуб. Усёк?

Горыня часто закивал. Понял, видать. Вот и славно.

Яромир двинулся к выходу из душной, пропахшей моржовым жиром и похотью хижины.

− Ледорез! − кликнул Пятый, когда он откинул полог в сени. − Я твой должник.

Яр криво улыбнулся и вышел в холодную полночь.

Сидя на подушках в Ваалтовой хижине, Яр до рассвета крутил в мыслях слова старейшины.

Хотеней знает. Хотеней всё знает... Лично благословил на очищение и обещал, что никто не тронет.

Вот же...

Зачем это ему?

− Хочет заручиться поддержкой Ущербных? − предположил Марий. Он снова разместился ближе к исполинскому бубну: теперь его привлекли рунные узоры на ободе.

Яр нахмурил брови. Звучит разумно, но... К чему нужна такая поддержка? Ущербных − горстка. Толку от них − чуть. Лютоморцы верят, что от них все беды и болезни. Кто-то из северных князей предлагал даже перебить страхолюдов, чтобы от них и следа не осталось. А тут...

Обещал, что никто не тронет...

Зачем?

− Может, хочет прослыть защитником сирых и убогих? − Полумесяц попытался ухватить бубен, но пальцы прошли сквозь туго натянутые шкуры.

− Помогая Ущербным, он рискует потерять Лютоморцев, − вполголоса пробормотал Яромир и вытащил точило из седельной сумки.

− Да-а, − протянул Марий. − Жители Стылых равнин уродцев не шибко жалуют. И всё же... − призрак вскинул голову. В чёрных глазах отразилось угасающее пламя жаровни. − Теперь Хотенеева власть до самого моря простёрлась. Нет теперь во всём Хладоземье такого места, куда его рука не дотянулась, кроме...

− Седых холмов, − сказали они хором.

− Чего? − в хижину просунулась белобрысая голова. Разноцветные глаза прищурились. − Каких Холмов? Ты чего лопочешь, на дворе ночь-полночь! Всю общину перебудишь. С кем говоришь-то? Ваалто ушёл на гору просить улова − духи его слышат и дарят нам улов. Ты любишь рыбу? А икру? А ягоды какие любишь? У меня сушеная морошка в кармане. Хочешь?

Ледорез смухордился, а Марий рассмеялся. Виива же прошмыгнула в хибару и соорудила лежанку из расшитых подушек.

− Здесь заночую, − заявила девчонка. − Мне караулить тебя надобно.

− Это ещё зачем? − не удержался Яр.

− Как зачем? − искренне удивилась малявка. − Я выбрала тебя чистым мужем, а делиться ни с кем не хочу. Уж видала, как на тебя мохнатая Ливви посматривает. И Каанда-кривоножка, и Удда-поросячий-нос, и много кто ещё. Но ты − мой, и точка. − Она вытащила из отороченного мехом сапожка крошечный нож с деревянной рукоятью. − Пусть только попробуют сунуться − я их враз!

Она выразительно вжихнула грозным оружием.

− Какая боевая! − с улыбкой восхитился Полумесяц. − В кой-то веке можно спать спокойно.

Яр посмотрел на друга так, что слова не потребовались. Призрак фыркнул.

− Ищи себе другого мужа, − бросил Ледорез девчонке. − Наутро уеду.

Однако Виива совершенно не расстроилась. Наоборот, просияла.

− Ну и славно! − заявила, устраиваясь под боком. − Время терпит. Мне надо красных лун дождаться, иначе ребёночка не получится. Я − дочь повитухи. Разбираюсь в таком. А ежели здесь останешься, так вдруг не услежу, и бабы залюбят тебя до смерти. А так − уедешь, а я ждать тебя буду. Как раз подрасту чуток. Уговор?