Бьерн постоянно появлялся в доме Харальда, но оставался на ужин крайне редко и как я ни старалась привлечь его внимание, он словно бы и не замечал меня.

Зато я видела, как радуется этому Хельга. Она постоянно следила за ним и злобно улыбалась на все мои попытки быть замеченной.

Прошла неделя. Я продолжала каждый день приходить к Отте. Наши отношения с горбуньей стали более теплыми, особенно когда я подлечила ее больные ноги. Я уговорила Гринольва сделать в домике травницы окно и теперь мы почти всегда занимались при свете дня, наслаждаясь свежим воздухом с моря. Отта заметно повеселела. Она многому научила меня и действительно знала о травах даже больше, чем моя покойная бабка.

В один из последних теплых вечеров, выходя из домика горбуньи, я столкнулась с Альриком и Бьерном. Они стояли на берегу возле спущенного на воду корабля и о чем-то беседовали. Заметив меня, Альрик приветливо улыбнулся и я подошла к ним, старательно не глядя на его старшего брата. Зато он, наоборот, смотрел на меня так пристально, что я почувствовала, как кровь приливает к щекам от непонятной обиды и смущения.

- Как успехи? – спросил Альрик, кивая в сторону домика Отты.

Я пожала плечами, старательно делая вид, что не вижу Бьерна, хотя внутри у меня все переворачивалось от радости.

- Отта говорит, у тебя настоящий талант к травам, - продолжил Альрик, когда Бьерн внезапно положил руку на плечо брата.

- Оставь нас ненадолго, - попросил он.

Альрик посмотрел сперва на меня, потом на Бьерна и, кивнув, побрел по берегу в сторону Харанйоля. Когда он удалился на значительное расстояние, Бьерн подошел ближе ко мне, обхватил пальцами мой подбородок, запрокинул голову и, заглянув в глаза произнес:

- Ну, здравствуй, Дара.

Я хотела было оттолкнуть сильную руку, показать, как мне неприятно его прикосновение, но понимала, что таким образом обману не только его, но и себя.

Встретив пристальный взор глаз северянина, удивленно моргнула. Теперь они были совсем другими. Живыми. Они видели и это все благодаря мне!

Бьерн улыбнулся. Его пальцы были такими горячими, что лед моей обиды начал медленно таять.

- Знаешь, девочка, мне было очень интересно посмотреть, как ты выглядишь, - сказал он. - Я сразу узнал тебя, едва увидел с тем дурацким кувшином в руках в день именин брата. Я просто не мог не узнать.

С моих губ сорвался вздох.

Да что он такое говорит! Он, который не обращал на меня внимания так долго, делая вид, будто я пустое место, будто меня нет!

Я ничего не понимала. А северянин продолжал мягко улыбаться и рассматривал меня так, будто видел впервые.

- Ты понимаешь, что я прихожу в Харанйоль только ради тебя? – вдруг спросил он.

Я не понимала. Вот честно-честно, не понимала!

Наверное на моем лице отразилось явное изумление, потому что сын Харальда рассмеялся. Смех у него был словно прикосновение к бархату и одновременно грел, как весеннее солнышко.

- Вижу по взгляду, что не понимаешь, - проговорил воин. – Прости, Дара, что каждый раз появляясь в доме отца делаю вид, будто ты мне безразлична. Это не так. Просто пойми, что я делаю это только ради твоего блага. – Тут его голос изменился. В нем появились жесткие нотки. Он отпустил меня и встал, сложив на груди могучие руки. Мне оставалось лишь стоять, запрокинув голову, и смотреть ему в глаза, ожидая, что же скажет дальше.

Сердечко билось, как у пойманной птички. Я и вправду была поймана в силки. И они были самыми прочными из всех, что существуют на этот свете.

- Ты же знаешь Хельгу, Дара. Я боюсь, что она сможет причинить тебе вред, а меня не будет рядом, - внезапно добавил он вполне серьезно. - Ведь ты, как и я, прекрасно знаешь, кто она на самом деле. И она очень опасна.