- А это что за девушка? – поинтересовался воин. - Рабыня?

Сингурд рассмеялся.

- Нет, что ты! Это и есть та самая причина, по которой я сделал такой крюк, - купец покосился на меня. - Это дочка одного из восточных князьков, с которым твой отец заключил мир. Я везу её к вам как доказательство того, что этот самый князь будет беспрекословно платить дань и не станет пытаться оказывать сопротивление вашим людям.

- Узнаю в этом отца, – произнес Альрик и добавил, - а она хороша! Была бы рабыней, я купил бы её у тебя.

- Говорят, она ведьма, - шепнул купец так тихо, что его слова оказались едва слышны. Я подняла глаза и посмотрела на обоих, при этом сделав вид, будто ничего не слышала, а если и слышала, то толком не поняла. Вдруг они что еще обо мне скажут, да не пустые глупости, а что-то важное, что может пригодиться в дальнейшем! Но северяне замолчали. Альрик посмотрел на меня пронзительно как смотрят на то, что хотели бы для себя. Я принялась рассматривать его в ответ. Что и говорить, молодой воин был довольно хорош собой, с длинными светлыми волосами, спадающими на плечи и хорошо сложен. В ответ серые глаза оценивающе прошлись по моему телу, и я сама себе показалась обнаженной под этим взглядом. Почувствовав неловкость, покраснела и опустила глаза, понимая, что эту битву мне пришлось проиграть.

- Если к нам везешь девку, значит, я еще увижу ее, когда вернусь из похода, - произнес молодой воин после чего, попрощавшись с купцом, подозвал своих людей, беседовавших с воинами Сингурда. Вместе они вернулись на свой корабль. Трап затянули на палубу, и, оттолкнувшись от бортов веслами, корабли продолжили каждый свой путь. Я на время забыла о произошедшем, понимая только то, что мне еще не раз предстоит встречаться с этим молодым воином, раз я, волею судеб, буду жить в поместье его отца.

Спустя несколько дней после этой встречи, корабль Сингурда причалил к пристани большого города, расположенного на берегу реки. Деревянные низкие дома, за исключением дома местного вождя, были разбросаны в беспорядке на берегу. Я увидела бродивших у реки гусей, за которыми присматривал оборванный мальчишка, несколько лодок, вытащенных на берег, и небольшое поле с колосящейся спелой пшеницей, желтеющее вдали. В городке мы пробыли два дня. За это время купец распродал половину своих товаров и казался вполне довольным полученной прибылью.

Все эти дни, я находилась на борту под присмотром кормчего по имени Гринольв. Это был добродушный мужчина в годах. Он даже попытался затеять со мной разговор, но я знаками показала, что не совсем понимаю его речи, тогда Гринольв заговорил на ломаном общем языке:

- Хочешь, научу на нашем говорить?

Я кивнула. Кто же от такого откажется?

Кормчий улыбнулся и, показав рукой на реку, произнес на северном языке:

- Река!

Я кивнула и повторила, старательно выговаривая слова, но, видимо, получилось худо, потому как мои попытки повторить правильно слово рассмешили старика. Он повторил снова, я за ним, в этот раз уже стараясь произносить слово лучше. Кормчий удовлетворенно кивнул и продолжил. Так мы и сидели рядышком до самого вечера, по мнению Гринольва я уже знала несколько сложных фраз и умела правильно, по северному, здороваться и произносить слова прощания.

- С такими успехами к концу нашего плаванья будешь мало-мальски понимать нашу речь, - одобрительно произнес вечером кормчий на общем. - Уж лучше так, чем ничего. А девка ты, как погляжу, смышленая!

Через три дня мы продолжили путь. С того памятного дня Гринольв продолжил заниматься со мной каждый раз, когда появлялось свободное время. А на вопрос купца, зачем это ему надо, кормчий просто ответил, что я очень похожа на его покойную дочку, которая умерла несколько лет назад.