А в следующую секунду его ладони, взлетая вверх, бьют по ушам. Одновременно.

Первую секунду еще не понимаю, что он сделал. Во вторую голова взрывается сумасшедшей болью.

Будто внутри моей черепной коробки детонирует граната, разом пробивая ушные перепонки.

Все звуки вмиг пропадают. Нарастает гул. Бесконечный, протяжный, не меняющий тональность. Словно я каким-то образом оказалась внутри колокола.

Мамочка, как же мне плохо.

Отчаяние топит.

Изо всех сил зажмуриваюсь и теряюсь. Зажимаю уши и падаю на корточки. Кажется, даже что-то шепчу… но себя не слышу.

Ничего. Не. Слышу.

Я в вакууме.

Они меня убьют. Теперь точно убьют.

Пробивается сквозь панику понимание.

А я так хочу жить…

Сделав вдох, распахиваю глаза и замечаю, что придурки пялятся куда-то мне за спину. Что-то орут друг другу…

Что, не знаю. Да и плевать на них.

Мне надо спастись. Спрятаться.

Надо. Выжить!

Срываюсь с места и бегу, не разбирая дороги. Вперед… или назад… не знаю… мне все равно. Главное, подальше от мерзавцев.

Заметив какую-то тропку, уводящую с трассы в лес, без раздумий скатываюсь на нее. Руки по локоть уходят в снег. Ноги вязнут.

Вытаскиваю их силой и делаю новый шаг. И еще шаг.

Остановлюсь – найдут – я умру. Значит, нельзя останавливаться.

Не оглядываясь, удаляюсь, пока не покидают силы. Приваливаюсь к какому-то дереву, дыша загнанной лошадью. Съезжаю по стволу вниз и, зажав в окоченевших руках связку ключей – единственную оставшуюся защиту, прикрываю глаза.

Передохну секундочку.

Просто отдышусь.

5. Глава 5

… Эля, внуча, вставай… вставай, родная… ты чего тут разлеглась, милая? Негоже… негоже на холоде спать…

– Я чуть-чуть, бабушка.

… Никаких чуть-чуть, Элюшка… вставай, моя хорошая… прямо сейчас…

– Да, да, бабуленька, уже встаю, – бормочу под нос, совершенно не желая разлеплять глаза. – Вот уже почти поднялась…

… Да как же поднялась, хитрая лисичка, ежели валяешься?! Давай, донюшка, поднимайся с земли… тебе еще детей рожать… поднимайся, не спи…

– Не сплю, я, угу, – отвечаю.

И хмурюсь.

Стоп!

Какая бабуля? Она же умерла почти десять лет назад.

Делаю вдох и распахиваю глаза. С трудом. Мешают слипшиеся ресницы. Приподнимаю голову и охаю. Шея затекла, жуть.

– М-м-м, черт, больно как…

Хочу потянуться рукой, размять мышцы, а пальцы почти не разгибаются. Замерзли сильно. И ног почти не чувствую. Вот тебе и ботинки на толстой рифленой подошве. А согреть толком не могут. Блин, и куртка распахнута… да нет же, разорвана…

Кем?

Боже! Точно! Три садиста. На дороге. Они меня не нашли? Не может быть…

Или может?

Прислушиваюсь, но ничего не слышу. Абсолютно.

Только звон в голове стоит.

Звон, который перекрывает всё. Мешает ужасно. И не прекращается, когда я тянусь к ушам, желая его прогнать. Трогаю их, немного тяну за мочки – не помогает. Зато ладони оказываются влажными.

Смотрю на них и вижу кровь.

– Мамочка…

Думала, самым страшным было – встретить тех уродов на дороге… но ошиблась. Лишиться слуха… зимой… в темноте… в лесу… – вот что истинно кошмарно.

Резко втягиваю носом морозный воздух и заставляю себя не реветь.

Нет! Нельзя отчаиваться!

С мерзавцами справилась и здесь должна суметь. И сумею. Я сильная. Да. ДА! ДА!!! И неважно, что окоченела так, что зуб на зуб не попадает.

Раз могу двигаться, значит, буду двигаться. Хоть ползком.

Движение – жизнь!

Если останусь тут – вариантов ноль. Замерзну и умру. Не зря бабуленька разбудила. Ох, не зря! Спасла родименькая.

Натягиваю повыше воротник, запахиваюсь. Одной рукой придерживаю разорванные полы куртки, а заодно живот, который ноет. Сильно этот белобрысый гаденыш меня ударил. Не жалея.