Я даже этого сейчас не различаю.

Закусив губу, раздумываю – вернуться в спальню за блокнотом, чтобы она могла написать, что хотела сказать, или…

Точно.

Протягиваю ей телефон, предлагая напечатать.

Душа наполняется сомнениями: вдруг я что-то нарушаю, покинув выделенную мне комнату? Или выгляжу неподобающе? Или могу помешать кому-нибудь, кто сейчас находится неподалеку?

Кто ж знает, вдруг хозяин этого особняка отмечает внизу предновогодний банкет. Пригласил кучу важных людей в вечерних платьях и смокингах, организовал музыку, танцы, выступление артистов…

И вот они пьют, веселятся, произносят тосты… и тут спускаюсь я – чудо в перьях. Точнее, глухая бродяжка в халате поверх пижамы.

М-да, картинка в воображении создается стрёмная.

Нет, пижама у меня, конечно, красивая. Красная, клетчатая. Из теплой фланельки. Новенькая.

Я ее две недели назад через интернет заказывала. Себе в подарок на новый год.

И маме точно такую же.

Вот и везла к родителям. Хотела устроить шутливую фотосессию, где мы обе были бы одинаково одеты и, весело улыбаясь, обнимали возле ёлки папу.

Того, к слову, я тоже не обделила. Выбрала домашний костюм, похожий на наши, только темно-синего цвета и с ёлочками. Смешной, но ведь на то и был расчет.

Жаль, сюрприз не удался.

Всячески стараясь отогнать удручающие мысли, которые совершенно не помогают выздоровлению, наблюдаю за Серафимой.

Чуть хмурясь, она сводит брови вместе и медленно скользит взглядом по буквам. Едва заметно кивает, шевеля губами, и, прицелившись, тыкает в экран одним пальцем. Проверяет, всё ли нажала верно, и вновь повторяет «ритуал».

Переступив с ноги на ногу, оглядываюсь, убеждаясь, что за спиной никого нет, и плотнее заворачиваюсь в халат.

Вот он – не мой.

Мужской. Огромный. Но такой мягкий, теплый, приятный на ощупь, с длинным ворсом, что я ношу его практически не снимая. И даже то, что он при желании может обернуться вокруг меня дважды, совершенно не смущает. Наоборот, кажется, что так его защита проявляется надежнее.

Будто это делает сам хозяина дома, которому, без сомнений, он принадлежит.

Альберт Гольдман.

Отчества не назвал, как не просила.

Мужчина представился мне пару дней назад, когда моё сонное состояние немного разбавилось часами бодрствования.

Ну, как представился? Напечатал… в телефоне.

Точно так же, как делает сейчас Серафима, только, естественно, в разы быстрее и не выражая такого огромного спектра эмоций.

«Напекла пироги. Принести тебе в комнату или вниз спустишься?»

Читаю текст, набранный с ошибками и без знаков препинания, но вполне понятный. Женщина, вернув гаджет, смотрит на меня вопросительно.

Раздумываю.

В комнате безопаснее, но… постоянно прятаться в закрытом помещении глупо. Вряд ли я увижу здесь напавших на меня уродов. Если бы такое было возможно, они давно довели свое мерзкое дело до конца.

К тому же мне очень интересно осмотреться. Второй этаж, пусть я видела только холл, уже произвел впечатление. Особенно удобный на вид диван и шахматный столик. Внизу, наверное, еще красивее.

Но больше других меня манит иная цель, наиглавнейшая. Я до чесотки хочу кофе. Крепкого. С одной ложкой сахара. И без всякого молока.

Уж-жасно хочу.

А Серафима упорно приносит лишь травяные чаи и компоты. Полезные для организма, но не для души.

Поэтому…

– Я спускаюсь.

Помощница по хозяйству, довольная ответом, кивает и приглашает следовать за ней.

Иду.

Вы когда-нибудь задумывались, что глухота влечет за собой нарушение координации? Я – нет.

Но теперь… хорошо, что рядом оказываются перила.

Мой первый спуск с лестницы чудом не становится полетом, грозящим жестким приземлением. Хватаюсь за поручень в последний момент.