Мореухов вскакивает, делает два шага следом, останавливается и начинает блевать.

Иногда ему кажется: если блевать долго – можно очиститься, можно выблевать всю свою жизнь.

Выблевать надежду на славу, желание славы, веру в слово, Веру, Галю, Надю, Любу, Соню, портвейн на канализационном люке, пиво из банки, водку из горла.

Выблевать седеющего тридцатилетнего мужчину с плохими зубами, двадцатипятилетнего с мешками под глазами, двадцатилетнего с надеждой на будущее, выблевать подростка, сжимающего свой член, словно рукоять пистолета (пару раз передерни затвор и стреляй мутной струей, неслучившимися детьми, несбывшейся любовью), выблевать мальчика без шпаги, выблевать младенца, скрюченный зародыш, отцовское семя и материнскую клетку, слияние и поглощение.

Выблевать, забыть, очиститься.

Мореухов делает еще шаг, падает на колени в талый снег.

Господи, молит он, Господи, услышь меня. Вот я стою пред Тобою, весь Твой, в гнилом московском сугробе, пьяный, больной, старый. Господи, дай мне силы, услышь меня, о Господи, если уж Ты поставил меня здесь на колени, да будет на то Твоя воля, и, значит, Ты слышишь меня, здесь, среди гула московской улицы, рева машин, шума людских голосов. Мне кажется, я сдохну сейчас, Господи, но я хочу, чтобы Ты знал: я благодарен Тебе, я благодарен за шум ангельских крыл, за морозный воздух, за первый глоток, за синее небо, за черные ветви, за всех женщин, что у меня были, за кино и музыку, за Димона и Виталика, за жизнь, которую я прожил, за смерть, которую жду. Забери меня отсюда, Господи, если не хочешь научить меня жить в этом мире! Прекрати, блядь, все это немедленно!

Смотрите: вот он стоит на коленях в сугробе, трясется, призывает смерть, вовсе не собирается умирать.

– Ты уж извини, – сказала Маша, – я тебе подарка не приготовила. Я просто не знаю, что дарить. Да и глупо это – на твои же деньги.

Они лежали в кровати лицом друг к другу, накрывшись одним одеялом, как всегда. Маша свернулась калачиком, и только исхудавшая рука сжимала плечо Никиты. Из-под одеяла виднелся нос, глаза и взлохмаченные со сна волосы.

– Ну и ладно, – сказал Никита, – мне главное – ты со мной.

– Послушай, – сказала Маша, – хочешь, давай чего-нибудь придумаем. Заскочим в «Мегу», куда-нибудь еще, купим какую-нибудь красивую рубашку…

– Милая, – сказал Никита, – ты абсолютно права. Зачем мне еще одна рубашка – к тому же на собственный день рождения? Давай что-нибудь придумаем, чтобы из дома не выходить.

– Давай, – сказала Маша. – Хочешь, я тебе завтрак приготовлю. Обычно ты мне готовишь, а сегодня я тебе.

– Не, – сказал Никита, – завтрак потом. Сделай мне лучше минет.

Минет – это была тема, специальная такая семейная тема. По молодости Никита был совсем равнодушен к оральному сексу, но вот восемь лет назад их крымский роман с Машей почти что начался с минета – буквально в первую ночь. Никита был очень впечатлен. А через несколько лет Маша вдруг сказала, что не любит оральный секс и, кроме еды, ничего себе в рот засовывать не собирается. Как это так, обиделся Никита, раньше я был хорош, а теперь, когда мы живем вместе, – нет? Ладно бы ты никогда не брала в рот, так нет же, я отлично помню, и у тебя хорошо получалось – что же отказываешься? Маша отвечала непробиваемым: нравилось – разонравилось. После таких разговоров они долго дулись друг на друга.

Сейчас Никите кажется, он отлично придумал. Ведь что такое минет? Конечно, не удовольствие, какое еще удовольствие? Нет, это способ, которым женщина говорит мужчине: видишь, я готова безответно делать тебе приятное! Не рассчитывая, скажем, на собственный оргазм, да и вообще – на свое удовольствие. И в этом смысле минет как подарок – великолепная идея. И мне хорошо, и Маше есть что подарить. Вообще супруги должны делать друг другу только такие вот сексуальные подарки. То, на что чаще раза в год никто и не согласен. Надо бы как-то расширить этот принцип до сотрудников и родителей, только не ясно как.