— Что? — внезапно осипшим голосом переспросила Ольга.— Где твоя совесть? Разве можно так?

Вряд ли сестра услышала её за шумом воды. Да, собственно, вопросы были риторическими. Катя вошла в гостиную, потирая ладони, вместе с ней влетел аромат земляничного мыла.

— Чего такая злая? Завидуешь?

— Да как ты вообще… — Ольга зашипела, закатывая глаза, и не сразу продолжила. — Я уже молчу о том, что подло уводить отца двух детей из семьи. Как ты могла допустить ситуацию, когда обманутая женщина явилась сюда и потревожила маму!

— Потревожила? Чем же? Сообщила заплесневелую весть о смерти папы? — с уверенностью предположила Катя. — Мамулю больше ничем не прошибёшь.

— Именно! Хорошо, что я пришла как раз в этот момент, иначе… — Ольга настороженно взглянула на дверь в смежную комнату. Там довольно громко работал телевизор, вряд ли мать подслушает, и всё-таки не стоило называть вещи как они есть. За два года у всех выработалась устойчивая привычка игнорировать болезненную тему.

— Моё мнение ты знаешь, — Катя обошла стол, ведя пальцами по полированной столешнице, — давно пора покончить с враньём. Мамуля шикарно устроилась, живёт в мире иллюзий, наслаждается покоем, а мы приспосабливайся!

— Ты знаешь, что мы пытались…

— Да-да… — нервно передёрнув плечами, сестра направилась в свою комнату, — извини, мне нужно заниматься. За ужином поговорим, — в дверях она остановилась, постучала костяшками пальцев по притолоке и, повысив голос, добавила. — Раз уж всё открылось, я сделаю заявление. Готовьтесь.

Ольга, подавляя волну беспокойства, ринулась на ней:

— Какое ещё заявление?

— Узнаешь, — криво улыбнулась Катя, прикрывая дверь перед носом, — больше нет смысла откладывать.

— Насчёт чего, хотя бы скажи! — крикнула Ольга, обращаясь к белому полотну двери.

— Насчёт квартиры, — донеслось из комнаты.

Час от часу не легче!

— Что ещё выдумала? Говори сейчас.

— Нет. Когда соберутся все. Не мешай, Оля! Я должна закончить статью.

Ольга прикусила фалангу левого указательного и стала вышагивать по гостиной. Что ещё выдумала эта затейница? Опять потребует отдельную комнату? Было уже такое. Катя устроила истерику, сетуя, что мать, оставшись вдовой, продолжает занимать супружескую спальню, в то время как им с Леной приходится делить шестнадцать квадратных метров на двоих. А ничего, что Лена сутками пропадает на дежурствах и, можно сказать, поселилась в больнице? А если приходит домой, то либо спит, либо сидит у мамы.

Кстати, о маме. Ольга прислушалась. Судя по звукам, доносившимся из комнаты, сериал завершился. Потрясла немного кистями рук и открыла дверь — убедиться, что с мамой всё в порядке.

Эльвира Васильевна сидела в кресле, сосредоточенно рассматривая потолок. Вязанье пригрелось на коленях. На экране телевизора мелькали рекламные ролики.

— Мамуль, — Ольга подошла ближе и положила руку на плечо матери, — как себя чувствуешь?

— Она ушла?

— Кто?

— Эта страшная женщина.

— Не понимаю, о ком ты?

— Ведьма. Хочет наслать порчу на Витю.

— Ну что ты фантазируешь, мам? — Ольга старалась улыбаться, придавая легкомысленность тону. — Нет никакой ведьмы. Это жена папиного коллеги приходила. Уже ушла.

— Да-а? — Эльвира Васильевна пристально посмотрела на дочь. — Дай-то бог.

Когда она так смотрела, Ольге казалось, что мама понимает всё куда лучше, чем все думают. Улыбнувшись ещё шире, спросила:

— Что приготовить на ужин?

— Сделай котлетки из индейки, папа любит.

— Тебе чего хочется? Папа не успеет к ужину.

Эльвира Васильевна отвела взгляд и покачала головой:

— Как много он работает! Его совсем никто не жалеет.