Мать просто сочится презрением. Сергей в ответ, естественно, весь подбирается. Но, к счастью, никуда от меня не отходит. А мне только это и нужно – его поддержка. Во мне зреет абсолютно детский, тут ни к какому психологу ходить не надо, протест. Я столько лет была паинькой, что сейчас из меня рвутся черти. И я отчетливо осознаю, что их непременно нужно подкормить каким-нибудь трешачком, пока они меня саму не сожрали.

– Мама, познакомься. Это – Сережа. Мой жених.

Надо отдать ему должное. На лице стероидного «господина» не дрогнул ни один мускул.

– Как жених? – хватается за сердце маман. – Ты же утверждала, будто его не знаешь!

– Ну-у-у, с тех пор много воды утекло. Мы влюбились буквально с первого взгляда, правда, Сереж?

Бекетов бросает на меня короткий взгляд из-подо лба. Что? Не нравится? Побудь в моей шкуре, милый. Мне тоже не все, что ты делаешь, по душе. Хотя, конечно, втянув в происходящее мать, я явно перещеголяла качка.

– Не знаю, как насчет любви, но хочу я тебя зверски.

Моя ж ты лапочка! Смотрю на него со смесью ужаса и восторга. Маман, конечно, в шоке. Может, даже в большем шоке, чем я добивалась своим отчаянным детским протестом.

– Эм… Ну с этим мы потом разберемся, да? Сейчас нас ждет работа.

Бекетов лениво кивает. Берет меня за руку и ведет к выходу.

– Сара, задержись на пару слов, – командует мама, загородив своей массивной фигурой дверной проем. Ну не драться же с ней! Собрав в кулак остатки смелости, командую:

– Сереж, сходи, попроси у Анечки тряпку. Я тебя догоню.

– Уверена?

– Ага.

Если бы! На самом деле я прекрасно осознаю, чего мне может стоить эта комедия. От былого шального задора во мне уже ничего не осталось.

– Мамуль…

– Как? Вот просто скажи мне… Тебе что, нормальных мужиков мало? Ты что, себя на помойке нашла?

Улегшееся было возмущение просыпается во мне с новой силой, стоит матери начать на меня давить.

– Я знаю себе цену, – парирую я, выпятив дрожащий подбородок.

– Знаешь? А для этого одноклеточного у тебя, очевидно, припасена скидка?

То, что затевалось как невинный пранк, вдруг обретает совсем другое значение. Я уже не хочу сознаваться в том, что просто пошутила. Я, напротив, хочу всеми силами защищать себя и свое право на выбор, каким бы надуманным он ни был. Вот почему мой план на лету меняется.

– Мам, я же не тебе выбираю спутника жизни. Хватит…

– Вот для этого я тебя рожала, да? Для этого я тебя растила, давала все самое лучшее? Отказываясь от себя…

– А я не просила тебя отказываться! Ты зачем это делала, чтобы теперь было чем меня попрекать?

– Вот как ты запела! А как прижало, то…

– … то я пришла к тебе, да. А к кому еще мне нужно было идти в шестнадцать лет? Может, самой все расхлебывать? Ты скажи, потому что я не понимаю.

– Разве я тебя хоть раз в этом упрекнула?!

– Словами? Нет. Но стоит мне вот как сегодня поступить по-своему, как я тут же наталкиваюсь на противодействие с твоей стороны.

– Да я же просто хочу тебя уберечь! Ты жизни не знаешь.

– А почему я ее не знаю, мам? Потому что ты живешь мою жизнь за меня. Решая за меня все на свете! А мне тридцать один, блин, год, мама! Я, может, сама хочу… Совершать ошибки и на них учиться.

– Что ж… С этой гориллой у тебя все шансы наломать дров. Потом не говори, что я тебя не предупреждала.

– Хорошо. Не скажу.

– Он уже тебе наставляет рога!

– Это недоразумение.

– Ох, Сара… Большая девочка, а в сказки веришь. О сыне хотя бы подумала!

– Я думаю, мама. Не переживай. Сергей – его кумир.

8. Глава 8

Дверь за мамой захлопывается с таким оглушительным грохотом, что расположившиеся в зале гости подпрыгивают. Слава богу, среди них нет совсем маленьких деток. Я бы себя не простила, если бы стала невольной причиной их заикания. Сделав вид, что ничего такого не произошло, с улыбкой подхожу к стойке администратора.