Открываю рот, чтобы возмутиться. А звука просто нет.

Хотела получить новый чувственный опыт? Получи.

Теперь ты знаешь, каково это – быть надувной куклой.

Сжимаюсь вся от ужаса, паники и бессилия, погребенная под ворохом наставлений, указаний, поучений и установок далекого детства.

«Нельзя возражать. Нельзя отказывать. Нельзя быть против.

Дыши ровно. Старайся расслабиться. Жди.

Все скоро закончится.

Терпи. Все пройдет».

Но я не…

Я же знаю, что все происходит не так! Что у нас с Сашей столько лет было не как мама сказала.

Мы же горели и согревались вместе. И нежность обволакивала, и тепло бежало во все стороны от соприкосновения двух тел. Нам же было хорошо?

Мы же можем…

Нет. Не сегодня.

Я не хотела верить своим ощущениям весь прошедший месяц. А зря. Наглядная демонстрация истинного отношения мужа ко мне впечатлила.

До самой глубины меня.

Слышу свой полузадушенный хрип.

Мне так горько, что хочется не просто плакать: рыдать, кричать, выть. Но давно мой удел – безмолвные слезы. Так вышло.

В моей жизни не было мужчины, который показал бы мне, что я ценна сама по себе. Такая, какая есть. Но те, которые были, показали, что нет.

А секс для меня – это не про удовольствие. Удовольствие я доставляю себе сама.

Секс – это попытка подтвердить свою ценность, важность, нужность. И согреться. Физически и душевно. Прочувствовать, ощутить, осознать общее тепло. Участие в каком-то интимном объединяющем мероприятии. Хоть ненадолго покинуть свое ледяное одиночество.

В этот раз однозначно – не удалось.

Никогда. Никогда у нас не было вот этого – отстраненного, механического.

Страшно.

Но происходящее происходит.

Странное. Чужое. Непонятное.

Больно. Тянет. Холодно.

Горько. Холодно. Обидно.

Холодно. Тихо. Противно.

Холодно.

Все.

Горячая ванна экстренно переносится с утра на два часа ночи наступившего понедельника. И досыпать я сегодня, пожалуй, буду в кабинете на диване.

24. Глава 22: Семейные установки и неожиданное прозрение

«Все слёзы закончатся. Всё перемелется!

У каждого будет дорога своя...»

Анна Островская

Утром стало понятно, что ночное валяние в кипятке надо бы повторить. Иначе я приму участие в ежегодном городском конкурсе ледяных скульптур прямо сейчас. И, возможно, даже возьму первый приз в номинацию «Отчаяние».

От мыслей о муже начинало подташнивать. Понимание, что сама – дура, тоже не способствовало обретению душевного равновесия.

Откровенно говоря, от времени под названием «середина декабря», также как от «середины мая» меня давно воротило.

Это такой мутный, напряженный и нервный период. Все бегают, суетятся, не-пойми-чего-хотят, а чего надо не только не хотят, но и не делают.

А надо.

Надо делать!

Даже то, что не хочется.

И я делаю.

Неделя покатилась вперед также, как началась – через одно место.

На работе был ритуальный пред-сессионный трындец.

Срочные важные задачи руководство нарезало, как салаты к Новому году: регулярно, монотонно и беспощадно. ДЗ, контрольные, расчётно-графические работы и курсовые шли лавиной. Их привозили, приносили, передавали, присылали и прочее, прочее, прочее.

Вагон, маленькая тележка и ещё груженый бессмертный пони. А каждую же проверить, отматерить, то есть рецензию написать вежливо и корректно, оценить и отметить. И конца края этому пока не предвиделось.

Домой я приползала абсолютно задолбавшись, испытывая лютую ненависть к себе и всему вокруг, вплоть до прогноза погоды.

Питались мы в этот период, согласно ежегодной традиции, доставкой из «Теремка» и «Чито-Гврито».

Но понятно, что долго на блинах и хачапури не протянешь. Супы и шашлык с хинкали, конечно, несколько разнообразили нашу реальность. Но, увы, этого было явно недостаточно для счастья. Даже на банальную адекватность не всегда хватало.