И не убиться, и утереться.

Очень отрезвляет.

Мозг слегка прочищается от этих заложенных в детстве тяжелых установок «надо», «положено, «правильно» и «прилично». И реальность вдруг воспринимается совсем в другом ракурсе.

Таким образом, вернулась я настолько просветленная, что даже написала своей квартирантке вопрос о реальных сроках освобождения ею жилплощади. Сошлись на «после командировки», в конце февраля – начале марта.

- Сын мой, что ты на самом деле думаешь, если я в ближайшее время разведусь с твоим отцом? – осторожно полюбопытствовала я вечером первого дня каникул, когда мы с осликом пили какао на кухне в двадцать три тридцать.

Александр Михайлович прислал сообщение, что задерживается.

- Давно пора, ма. Сколько можно гробить свое здоровье рядом со старым шизиком? – заявил милый ребенок, хрупнув печеньем и громко прихлебнув из чашки.

Слегка озадачилась.

- Ну, не думаю, что имеет место прямо шизофрения. Никогда никаких диагнозов психических Саше не ставили, - судорожно припоминала я последние десять лет профосмотров и получение всякого рода справок и разрешений в ПНД. Нет, точно ни разу не звучало.

- Да пофиг. Он явно слетел с катушек. Ты же видишь, что за дичь творит в основном. А иногда такой милый и добрый, что хоть к ране прикладывай.

Я воззрилась на Руса в немом изумлении: откуда мой зайчик знает такие идиомы?

- Лада Юрьевна рассказывала на уроке. Вот, к слову пришлось.

Да, есть хоть какая-то польза от всей этой кутерьмы с Ладой. Может, терминов немножко новых выучит и в истории худо-бедно начнет ориентироваться. А не как обычно: «Карл Мартелл – это коньяк» или «В 732 году Карл Маркс разбил арабов при Пуатье».

Хоть я в свое время и ржала над его контрольными, но на самом деле все это очень грустно, да.

- Хорошо, поняла. Теперь вопрос про тебя: со мной жить будешь или к Лере?

Глупо, конечно, но мне и после официального усыновления все еще нужно подтверждение, что его мама – я.

- Не вопрос вообще. С фига ли я к Лере? Ясное дело, что с тобой. Мне-то что? Просто перееду. Ну, в школу чуть дольше добираться.

- Да уж, просто. Ладно, тогда планируем так: сейчас тихо, не раздражая лишний раз папеньку твоего, доживаем до Китая, а к моему возвращению ты с вещами будь готов переехать.

- Без базара. Наконец-то я смогу жить спокойно и за тебя не волноваться, когда ты с ним остаешься, - с совершенно серьезным лицом заявил сын.

Я опешила:

- То есть? Ты о чем?

- Ну, я же в школе или на доп.занятиях вечно трусь, а он может в любой момент домой заявиться, когда ты тут одна.

- Погоди, Саша мой муж, взрослый человек. Мы десять лет вместе прожили. Что это еще за идеи?

Руслан посмотрел на меня устало, как дедушка на пятилетнюю внучку после целого дня проведенного в парке аттракционов:

- Это не идеи, а наша реальность. Я не знаю, что он может выкинуть. За тебя боюсь.

О, как. Покорежило-то нас сильнее, чем мне казалось.

- Не волнуйся, все будет нормально. Он же не буйный. Так, нудный и скандальный последнее время. Покричит и перестанет. Я все равно в кабинете ночую, - стараюсь продемонстрировать уверенность, которой последние дни у меня серьезно поубавилось.

- Вот это-то меня и беспокоит. Мам, ты же столько лет все терпела, все прощала. Это что же он такое сделал, раз ты отдельно спишь? И дверь запираешь? Я, наверное, не готов это узнать.

Рус целует меня в макушку и выдвигается в ванную комнату.

- Тебе и не надо, - бормочу я под нос, вытирая мгновенные слезы.

А вот после того, как ребенок щелкает засовом, раздается скрежет замка из прихожей.