Разведусь.

Да сколько можно терпеть такое пренебрежение и отношение ко мне, как к бессловесной овце? Хорошо, буду разведенкой с ребенком. Ну и пусть. Даже без заманчивых перспектив хотя бы короткого бурного романа. Лучше уж я оставшиеся мне годы проведу одна, чем вот в такой напряженной и тревожной нервной нездоровой атмосфере.

Если с профессором Мироновым все сложится не слишком кроваво и больно для меня, и я еще успею застать Ланского у нас на кафедре до защиты кандидатской, то, будучи свободной, поговорю с Владом на тему легкого короткого яркого романа. А там он защитится да и свалит в свое светлое будущее, к более подходящей по возрасту и темпераменту милой теплой девочке.

А у меня останутся воспоминания. И покой на душе. Навечно.

Такой вот Айсберг. Перегоревший. Давно уже.

О, в спальню водворился Александр Михайлович в шелковой пижаме и халате с золотыми китайскими драконами. Важный. Степенный.

Концентрация личной значимости в комнате повысилась на порядок.

Захотелось высморкаться в штору или начать срочно «шо»-кать и «гы»-кать.

Конечно, со стороны «волшебная» картина: он весь такой подтянутый, сухой, жесткий в шелке и золоте, а я – мягкая, кругленькая, лохматая в хлопковой пижамке с совушками.

Вдохновляет?

Фу-у-у.

Нет? Ну, и ладно.

Я как раз с планированием будущего закончила.

Определенно.

Пора и спать мне уже.

Проговаривай себе «все к лучшему» и «это все пройдет», дурочка сорокалетняя.

И спи давай.

Мои дорогие!
Я тут поняла, что следующая глава может, при определенном взгляде на жизнь, отхватить тег "домашнее насилие" 21+, поэтому предупреждаю:
Чувствительным и впечатлительным - не читать!
Кровь по стенам не обещаю, но место во взаимоотношениях супругов такое - спорное и с точки зрения морали, и с юридической тоже.

23. Глава 21: Наизнанку. А теперь физически

«И на земле ей дико стало,

Очарование ушло...

Толпа, нахлынув, в грязь втоптала

То, что в душе ее цвело…»

Ф.И. Тютчев

Все. Спят усталые доценты, однако.

Темнота и тишина стылой супружеской спальни разбавляется иногда бликами от фар проезжающих по двору автомобилей и тиканьем часов на стене.

Наследственные. От деда, еще из Ижевска.

Как сейчас помню матушкину речь на первую годовщину нашей свадьбы:

- Александр! Как главе семьи передаем Вам фамильный раритет! Не только цены немалой, но еще и память поколений! Верю, что вы, как никто другой, сможете оценить их по достоинству.

Я тогда не поняла – это что намек на Сашин возраст? Или его финансовые возможности окружить себя дорогущим антиквариатом? Или же просто завуалированное послание: «А дочь моя – дура, ничего не понимает в семейных ценностях».

Естественно, мы привезли и повесили в спальне этот «повод для гордости» и источник бесконечного моего раздражения. Потому что бесят!

Что-то я дала маху с совами. Холодно в них как-то уж очень. Может, с батареями что-то?

Под теплым зимним пуховым одеялом я уже задубела. Уснуть в таких условиях вряд ли смогу. Надо пойти чаю горячего выпить, наверное.

Здорово, что хоть утром не еду никуда. Вместо скромного умывания надо будет в ванну кипятка набрать и залечь туда. Охать и ахать восторженно, пока кожа не станет вся такая красная-красная, распаренная и сморщенная. Хорошо бы горячая вода изгнала из моих внутренностей этот пугающий холод.

Почему предыдущая зима была не такой?

А ведь и одежда та же, и отопление в квартире стандартное.

Но что-то же не так?

Матрас за моей спиной прогибается в полной тишине.

Твердая горячая рука сжимает сзади шею, вторая ползет по бедру вверх. Прямо к слабой резинке, на которой нижняя часть сов держится.