- Посмотри, - он разводит руками, а после вообще садиться на стул.

- Охренеть, - ругаюсь тихо, и иду к сумочке. Какое счастье, что я, по обыкновению, не бросила ее на пол возле входа, а поставила на столик для газет. Телефон, как назло, провалился на самое дно, и трачу кучу времени, на то, чтобы его достать. Когда я его достаю, то сразу же открываю сообщение Акселя. Там написано всего два слова слова: « В семь». – И из-за этого стоило… - говорю я, оборачиваясь, и замолкаю, потому что мистер Овергаард стоит очень близко. Настолько близко, что я слышу запах парфюма и табака, исходящий от него.

- Стоило, - тихо говорит он и проводит кончиками пальцев по моему плечу. – Ты замерзла, - говорит он, а к мурашкам, появившимся от прохладного воздуха, добавляются мурашки легкого возбуждения.

- Замерзла, - киваю, и отхожу в сторону. – Куда приехать?

- Я заеду за тобой, - бросает он, и идет к двери. – Не обговаривается, - добавляет, когда я пытаюсь возразить, хоть и ситуация для меня полностью проигрышная: я практически голая, и меня застали врасплох. Очень трудно в таком положении спорить. – Программа такая: сначала ресторан, потом клуб. До вечера, - он выходит, а я сажусь на стул в недоумении.

Оно не оставляет меня, пока я собираюсь на ужин. Не считаю это свиданием. Для меня свидание это тогда, когда ты идешь на него с волнением, с какой-то тревогой, возбуждением и предвкушением. Я же не испытываю ничего. Просто собираюсь поужинать, а после отдохнуть в приятной компании. Хотя после сегодняшнего визита, я уже не совсем уверена в том, что эта компания приятная.

14. 13

В назначенное время я спускаюсь вниз, где меня уже ждет Аксель Овергаард. Он снова сидит в гостиной, просматривая какие-то бумаги, и что-то тихо говорит отцу. Папа кивает, и записывает в свой блокнот. Имея несметное количество гаджетов, он все так же больше доверяет бумаге и ручке, хотя и записывает все своим особым шифром, который, в свою очередь, расшифрует любой, даже начинающий, шифровальщик. Мужчины меня не видят, а вот мама заметила меня, и довольно мне кивает. Еще бы, сегодня я одета так, как принято в нашем обществе. Черное платье дополняет чокер бабушки, с красивой камеей посередине. Для того, чтобы он хорошо был виден, я подняла волосы и закрепила их гребнем все той же бабушки. Легкий сияющий макияж, тонкий аромат любимых духов, браслеты, и я готова идти в ресторан с наглым мистером Овергаардом.

- А вот и Робин, - говорит мама, поднимаясь. – Детка, мы сегодня с тобой не виделись.

- Если, когда я вернусь, ты еще не будешь спать, расскажешь о подготовке, - я улыбаюсь, заходя в гостиную. – Я готова, мистер Овергаард.

- Ради Бога, Аксель. Хватит этих церемоний, - Аксель поднимается, после чего пожимает руку папе. – Завтра продолжим? – сейчас датчанин одет немного проще: джинсы, которые, нужно сказать, на нем идеально сидят, черной рубашке, ворот которой расстегнут, и это образ его немного простит. Он уже не настолько официален и холоден.

- Конечно, - папа тоже поднимается. – Нужно все сделать идеально.

- Как всегда, - мама улыбается датчанину, и протягивает руку для пожатия, но он галантно целует кончики ее пальцев. Я закатываю глаза, и едва заметно качаю головой. Терпеть не могу показушников. – Всего доброго, мистер Овергаард. Повеселите нашу девочку, а то она совсем забыла, что такое правильный отдых в ее возрасте.

- Ма, - я недовольно качаю головой , но все же улыбаюсь. – Я отдыхаю так, как мне нравится.

- Пойдем, Робин, - Аксель протягивает руку. – Я уверяю, сегодняшний вечер тебе понравится.