Резко распахиваю глаза, физически чувствуя, как искры на янтарной радужке пытаются прорваться через магический блок. На миг мне чудится растерянность в непроницаемых глазах Винса, и он, кажется, даже пытается добавить мягкости в свой стальной голос:

– Руби, сейчас не время выяснять отношения и придираться к формулировкам.

Он выразительно обводит взглядом коридор, в котором топчется его свита и охрана Лестрейла.

– Конечно, – я упираю руки в бока, и насмешливо смотрю на Винса. – Время будет тогда, когда тебе будет удобно, если будет, верно? Ты же правитель, а я просто приз, переходящее знамя!

Он вымученно вздыхает и потирает ладонью лоб.

– Ох, взрывная женщина! – тихонько рычит он. – Твою огненную кровь не охладит даже вечный лёд Дахраара!

Он резко поворачивается к стражникам императора, и глаза его вспыхивают такой холодной яростью, что те вздрагивают и отступают на шаг, в почтении склонив голову. Вот же трусливые собаки, под стать своему хозяину.

– Передайте вашему правителю, что если он жаждет забрать преступницу – пусть приходит ко мне, мы лично обсудим этот вопрос, – говорит он.

– Но, почтенный ёрмунганд… – робко начинает один из стражников, а затем замирает, тяжело дыша, словно его холодом пробрало.

– Я. Сказал. Пусть. Приходит. Лично, – чеканит Винсент, и каждое слово отдаётся ощущением, будто сердце сжимает ледяными тисками.

Неудивительно, что спорить с ним не смеют. Глубоко кланяясь, стражники пятятся назад, чтобы затем чуть ли не наперегонки броситься к Лестрейлу.

– Он же придёт, – замечаю я и невольно растираю плечи, тщетно пытаясь спастись от повисшего в коридоре холода. – И не один, а с вооружёнными солдатами.

– Кто, Лестрейл? – с весёлой иронией спрашивает Винс. – Он не в том положении.

Знаю я его положение. Он сейчас будет готов войну с Дахрааром объявить, если это поможет меня выкурить. Устало прикрываю веки и вдруг чувствую, как на плечи ложится что-то тёплое.

Приоткрываю глаз, озадаченно глядя на вязаную ткань, что сейчас согревает меня. Неужели Винс заметил, что я дрожу? Без силы дракона противиться его ледяной ауре не так-то просто.

– На тебя все пялятся. Имей стыд, – цедит ёрмунганд, отворачиваясь.

Запоздало осознаю, что и его стража, и шавки Лестрейла созерцали мою беготню по дворцу в одежде, весьма условно скрывающей мою фигуру. Ну, может не такая трепетная, но всё же забота с его стороны, или он просто стал ханжой за те одиннадцать лет, что мы толком не общались. Не успеваю даже скупо поблагодарить Винсента, как он требовательно протягивает мне руку.

– Отдай вилку. Немедленно.

– Зачем? – хмуро спрашиваю я.

– Потому что в твоих руках она представляет опасность для жизни и целостности окружающих.

– Ты мне льстишь.

Винсент прищуривается, оценивающе оглядывает меня и поджимает губы.

– Я тебя знаю. Надеюсь, жизнь Лестрейла вне опасности, иначе даже моей власти не хватит, чтобы спасти тебя от казни.

Если честно, мне не хочется расставаться с единственным подобием оружия, что у меня есть. Я прижимаю вилку к груди, как любимую игрушку, и спрашиваю:

– На чём строится твоя уверенность в том, что сейчас ты в состоянии спасти меня от самодура?

Винс широко ухмыляется. Сейчас он только и делает, что ухмыляется, за недолгие моменты нашей встречи я не видела, чтобы он просто улыбался.

– Лестрейл у меня на крючке. Совет Альянса год наблюдал за ним и уехал, дав императору испытательный срок, а у меня накопился целый список его прегрешений. Сражаться против всего Альянса ради того, чтобы удержаться на троне, Лестрейл сейчас не в состоянии, так что и конфликтовать со мной не станет. Прийти ко мне и потребовать тебя для него – всё равно что расписаться в том, что он нарушил то, о чём мы договорились вечером.