– Аделаида осталась присматривать за оранжереей, – говорит Райден, и я, не сдержавшись, облегчённо выдыхаю.

Мужчины смотрят на меня вопросительно, а я, неловко улыбаясь, нахожу оправдание:

– Соскучилась.

По высоко взлетевшей брови Винса понимаю, что прозвучало не очень правдоподобно, но мне всё равно.

– С вашего позволения, провожать не буду, – вздыхает Райден, косясь на стопку документов. – Мне нужно разделаться с этим как можно скорее, иначе супруга заскучает.

Винс неожиданно добродушно усмехается.

– Твоя преданность семье заставляет моё сердце радоваться за сестру. Наконец-то она получила то, что заслуживает.

Я давлю рвущийся наружу сарказм, хотя у меня есть масса вариантов, как поддеть ёрмунганда, даже выбрать сложно. Надо же, какой сердечный, любящий брат! Где он был, когда в нём так нуждались?

И снова во мне говорят мои обиды. Качаю головой, усмехаясь. Хватит, Руби. Вильгельмина не обижалась на брата, и тебе пора отпустить былые разочарования.

Ловлю настороженный взгляд Райдена, но отвечаю ему лёгкой улыбкой, а затем направляюсь в оранжерею. Но не успеваю и нескольких шагов ступить по хрустящему снежку, что укрыл дорожки академии, как меня догоняет Винсент.

– Не говори, что ты так рвалась в Академию, чтобы просто навестить матушку, – насмешливо произносит он, бросая на меня очередной холодный взгляд.

– Не говори, что ты так яростно торговался за меня с Лестрейлом, чтобы просто добавить ещё одну красотку в свой гарем, – передразниваю я ему в тон.

Ёрмунганд не отвечает, но продолжает упорно идти со мной к оранжерее. Это начинает нервировать. Мне не нужны свидетели разговора с матушкой, особенно Винсент.

– У тебя вот совсем нет дел? – не выдерживаю я.

– У тебя зато есть дела с отравительницей и интриганкой, – выразительно приподнимает бровь он. – Быть может, ты задумала меня отравить с помощью её зелий?

Фыркаю от нелепости его заявлений, а Винс невозмутимо продолжает:

– Или сделать ещё что похуже. В конце концов, леди дома дель Монрок готовы пойти на всё ради своих интересов.

Он произносит это с нажимом, да и мне его слова странно режут ухо. Я задумалась бы над его намёком, но слишком уж увлечена мыслью, как от него избавиться. В конце концов, сейчас у меня нет ни сил, ни желания придумывать хитроумные оправдания.

– Мне нужно поговорить с ней наедине, – сухо говорю я. – В конце концов, если наш разговор не состоится, то вся поездка сюда была зря. И беседовать нам с тобой будет не о чем.

– Ультиматумы ставишь? – недобро ухмыляется Винс. – Я ведь тоже могу.

– Ты много чего можешь, – отвечаю я, останавливаясь возле оранжереи и поднимая на него равнодушный взгляд. – Моя жизнь в твоей власти, если подумать. Но ты хотел договориться со мной, а не угрозами тащить в Дахраар, по крайней мере, так ты утверждал на балу. Что-то изменилось? Или разговор двух лишённых титула и средств женщин, являющихся, по сути, рабынями, настолько опасен для короны Дахраара?

Винс раздражённо поджимает губы.

– За словом ты в карман не лезешь...

– Так нет карманов-то, – я демонстративно хлопаю себя по бёдрам. – Ваши одёжки их не предусматривают. Очень непрактично.

Взгляд Винса следует за моими руками и, разумеется, задерживается на фигуре. И он снова морщится, будто я – сплошная гадость, отворачивается и цедит:

– У тебя десять минут.

Подумать только, отвращение к моим бёдрам позволило мне поговорить с Аделаидой безлишних ушей! Мир полон удивительных стечений обстоятельств.

Выдохнув, чтобы избавиться от нервозности, я захожу в оранжерею, и сразу вижу мать у грядок с её любимыми огненными хризантемами. Она выпрямляется и оборачивается, чтобы посмотреть, кого занесло в её обитель.